«Разночинец» в болоньевом плаще все еще у киоска и все в той же позе. Когда я приближаюсь, он торопливо прячет в портфель несколько номеров «Искателя», свежий «Уральский следопыт» и «Наш дом». Чувствует, что кто-то стоит за спиной, и недовольно оглядывается. Продолжаю настырно торчать рядом. Быстро щелкнув замками, «разночинец» удаляется, высоко вскидывая ноги в тяжелых туристских ботинках.
Архипов встречает меня любезной улыбкой. Отвечаю тем же. Преклоняюсь перед магическим окошком, говорю таинственным голосом:
— Привет… «Искатель» не надо… «Следопыт» и «Уроду».
— Привет, — озадаченно тянет киоскер, но тем не менее ныряет под прилавок.
Передо мной возникает неестественно пухлая «Экономическая газета» недельной давности. Следом выныривает голова Архипова. Он, в надежде разглядеть мои глаза, пытливо таращится. Но вот щетинистые брови радостно взлетают:
— Ниночка! Извините, сразу не узнал… Есть сонеты Петрарки.
— Годится, — отзываюсь я и, сняв очки, закусываю кончик дужки. — Вообще-то, меня больше интересует не Лаура, а Римма и Людмила Путятовы и ваш с ними конфликт на похоронах тетушки… Я следователь прокуратуры…
Георгий держится прекрасно. Мгновенно погасив растерянную улыбку, ставит на окно картонку с лаконичной надписью «учет».
Устраиваюсь на знакомой табуреточке. От моего посещения Архипов особого удовольствия не испытывает, но, как настоящий джентльмен, старается этого не показать. Напротив, широко улыбается, демонстрируя крепкие зубы, и заверяет, что всю жизнь мечтал познакомиться с таким очаровательным следователем. Исчерпав запас затасканных любезностей, он осторожно интересуется:
— Извините, о каком конфликте вы говорили?.. Стукова никогда не была моей тетушкой, и поэтому претендовать на богатое наследство у меня нет никаких оснований.
— Тогда что же вы делали на ее похоронах?
Архипов делает вид, что смущается:
— Уважаю старинный русский обычай — поминать усопших… К тому же, Стукову я хорошо знал. Она много лет дружила с моим папашей… Мягко говоря, они периодически сожительствовали. Удивляюсь своему родителю. Как у него только хватало терпения? Старушка не отличалась ангельским характером.
Не люблю циничных людей. Поэтому, сдерживая злость, наивно распахиваю глаза:
— За это ее и убили?
— Не исключено, — спокойно отвечает Архипов. — Она у многих вызывала неприязнь.
— И у вас?
— Представьте, — вздыхает Георгий. — Когда я был маленький и папа приводил меня в гости к своей… пассии, она всегда закрывала от меня конфеты в шкафу. Однажды я случайно разбил копеечную вазочку из-под варенья… Она мне чуть не открутила ухо. Но при па-апе… При папе сюсюкала: «Гошенька, деточка… Гошенька, деточка… Как ты быстро растешь!..»
