Незаметно оглядываю «берлогу». Светлая, довольно уютная квартира. Правда, многовато мебели, ковров, хрусталя. Скорее всего, это призвано свидетельствовать о благополучии семьи. Но, к сожалению, говорит лишь о достатке. Пыль на мебели, плохо протертый пол, мятые шторы — все кричит о разладе, о том, что семейный очаг стал ничьей территорией.
— Он уже и на развод подал, — продолжает Карпова. — Нашел, поди, кого-нибудь помоложе… Зарплату утаивает. Я в бухгалтерию ходила, справлялась. Он несколько месяцев по полсотни рублей и больше домой не доносил. Да и когда он дома бывает?! Ни по хозяйству, ни с детьми… Нет, точно он кого-то нашел… Я тут проверила у него пиджак… Хотела посмотреть, не прохудились ли карманы… Браслет нашла! Золотой с красными камнями! Кому?! Точно — любовнице!
— Нельзя ли на этот браслет взглянуть? — спрашиваю я и тут же вспоминаю, что я не следователь, а представитель Баскомфлота.
Карпову мой вопрос не настораживает. Она принимает его за простое женское любопытство. Всхлипывает, и ее плечи начинают безутешно вздрагивать:
— Да где же я его возьму?!. Да подарил он уже, наверное, любовнице своей…
— Когда вы нашли у него браслет?
— В конце июля, — сквозь слезы отвечает Карпова.
Выясняю, когда должен вернуться из плавания ее муж, и, заверив женщину, что мы с ним разберемся, прошу:
— Мне кажется, лучше, если Виктор Егорович не будет знать о нашем разговоре.
— Не скажу, — выдавливает Карпова.
Сбегая по ступенькам, с ужасом думаю, неужели и я когда-нибудь стану такой?! Но женщину мне жалко…
Каким образом браслетик оказался в кармане Карпова еще до смерти Стуковой?!
Эта мысль не дает мне покоя до самого дома.
17.
В просторном зале ресторана гремит музыка. Отыскиваю взглядом своих друзей. Они поглощены холодными закусками и беседой. За моим продвижением, хмурясь, следит лишь Толик. Поскольку я опоздала, виновато улыбаюсь.
— Ларка пришла! — обрадованно восклицает Люська. — Наконец-то, я уже вся испереживалась.
Ее супруг, Василий, пододвигает мне тарелку, наливает «Золотистого». Маринка ерзает на стуле, так не терпится представить своего капитана — красивого брюнета с чуточку капризным изгибом рта.
— Лариса, моя старая и лучшая подруга, — говорит Маринка. — А это Слава…
Брюнет встает, одергивает и без того хорошо сидящий серый костюм-тройку, по-гусарски склоняет голову:
— Ростислав Владимирович Марков.
Он настолько галантен, что выходит из-за стола, приближается ко мне, и не остается ничего другого, как протянуть ему руку для поцелуя. Перед моим лицом мелькает пышная шевелюра с наметившейся лысинкой на самой макушке. С чувством исполненного долга Марков возвращается на место. Маринка тут же щебечет:
