В тени дома, на лавочке, сидит старушка во всем черном. Сидит и, поджав синеватые ниточки губ, с неприязнью смотрит на мир. Попав в поле ее зрения, ежусь. Впечатление, подобное тому, что испытываешь на пляже. Знаешь, что купальник в полном порядке, что рядом лежит масса не менее загорелых девушек, но в момент, когда скидываешь сарафан и приобретаешь обычный пляжный вид, обязательно пялится какой-нибудь толстяк с глазами-маслинами.
Доброжелательно улыбаюсь и подхожу к старушке в черном. Здороваюсь. Она почти не раздвигает полосочки губ:
— Доброго здоровьица.
— Вы давно тут живете?
— Давно.
Пытаюсь найти общий язык:
— Хорошо у вас… Чистый воздух, река…
— Воздуху много, сырости тож хватает.
— Должно быть, вы здесь всех знаете? — захожу издалека.
— Знаю… кое-кого.
— А семью Карповых?
Не скрывая скептицизма, старушка в черном проводит взглядом от свободно распахнутого воротника моего комбинезона до щиколоток, потом произносит:
— Была семья. Сейчас нету. Разводятся они.
— А Виктор Егорович живет здесь? — осторожно спрашиваю я.
— В плаваньях. Али сбежал к какой…
Говоря это, старушка в черном подозрительно щурится, но, стрельнув в сторону глазами, вдруг привстает, елейно улыбается и сообщает кому-то за моей спиной:
— Вашим, Тамара Андреевна, супругом гражданочка интересуется.
Оборачиваюсь. Жена Карпова стоит, уперев руки в то место, где, по моим предположениям, должна находиться талия. Сбоку угрожающе покачивается увесистая сетка с продуктами.
Положение становятся серьезным. Надо выкручиваться. Натянуто улыбаюсь:
— Я… из Баскомфлота.
Как-то мне приходилось слышать, что именно так называется профсоюзный орган речников, и теперь это пригодилось. Вижу недоверие в больших глазах женщины и добавляю:
— По поводу вашего мужа.
Руки Тамары Андреевны устало опускаются, глаза становятся печальными:
— Пойдемте…
Поднимаясь следом за ней по округленным множеством ног ступеням, размышляю, почему соврала. Прихожу к выводу, что виновата интуиция. Лучше, если я поговорю с Карповой о ее муже не как следователь, а как представитель Баскомфлота. Появление следователя может насторожить ее, обострить и без того, видимо, непростые отношения в семье.
Расположившись на диване рядом с Тамарой Андреевной, жду, когда она перестанет нервно сжимать и разжимать руки. Она справляется с собой, спрашивает:
— Вы читали мое заявление?
Смущенно киваю. Карпова торопится поделиться своим несчастьем:
— Только бы квартиру дождаться. Дня с ним жить не буду. Дом наш попадает под снос, вот и мучаюсь с ним в одной берлоге…
