Я долго и восхищенно смотрел на нее. «О, не знай сих страшных снов ты, моя Светлана». Может быть, нам уже надо меньше, чем сорок лет Моисея?
– Давайте-ка опять про роль любви в истории, – сказала Надя, – ведь это правда. Если бы у Клеопатры нос был длиннее, то многое в мире случилось бы по-другому.
– Думаешь, они там сильные эмоции испытывали, например, в гаремах фараона? Сколько их было у него одного, – заметил иронически Андрей.
– А почему бы нет? Ты знаешь про женщину-фараона Хатшепсут и ее зодчего? – спросила Светлана, – и у фараона Аменхотепа была царица Тия незнатного происхождения. А еще Нефертити, Эхнатон. Почитай их древнеегипетскую лирику. Это не то, что сейчас. Если не все способны представить себе сильные чувства, то не надо думать, что всегда так было.
– Теперь, я, кажется, действительно, понял, что вы изучаете у себя на спецкурсах, – прокомментировал Андрей, выкатывая из углей картошку.
Тут он скорее всего неправ. Сомневаюсь, что Аня так им подавала материал, при ее неромантическом настроении и семейной обстановке сейчас можно ожидать совсем другого. Я недавно от нее услышал, что большинство наших любовных романов в жизни имеют характер нервный, несовершенный и не годятся для искусства. Я тогда еще спросил, а годилась ли для искусства, например, семейная жизнь Данте, та, другая, без Беатриче. И еще, интересно все-таки, что наши студенты извлекают из наших лекций. Хотя, ведь, конечно, их сейчас и должна волновать эта сфера жизни, по глазам видно. И главное, им кажется, что они понимают. Взглянуть бы на них лет этак через тридцать.
– Свет, расслабься и съешь картошку. Александр Владимирович, а какую картошку мы испекли! Как они в древней Руси без нее обходились?
– Вот такая у нас теперь, Александр Владимирович, жизнь: ты им про чувства, а они тебе про картошку, -заметила Света. – И картошка-то, заметьте, подгоревшая.
Андрей шевелил угли палкой, стоя к нам всем боком. Дмитрий, державший в руках гитару, внимательно смотрел на Свету и чуть слышно перебирал струны.
– Где уж нам, но если мы такие циники, не способные к эмоциям, то ты нам про них и расскажи. Что-нибудь романтическое. Только дай стакан, я тебе долью еще, для вдохновения.
– И расскажу, если не будете иронизировать. – На щеках у Светы появился румянец, она смотрела на костер и говорила, словно обращаясь к вспыхивающему пламени.
– Наверное, любовь – то же, что жизнь. Может быть жизнь – это деревянные мостки над бездной? Случилось что-то, оборвались – а внизу обрыв и пучина воет. Пена, брызги. Думал, жизнь – это ровная асфальтовая дорожка, а оказалось, она – море. Оказывается все мы не пешеходы, а пловцы. И море не перейти ни по камушкам, ни по мосткам. Над волнами звезды: увидишь – переплывешь, не увидишь – заблудишься. И не спрячешься. Бояться надо берега, а не звезд в черных волнах.
