— Простыни все еще прохладные, вот хорошо-то, — сказала она.
Я был почти одет, но снова свалился с ней рядом и стал ее целовать.
— Ты мой лапушка, — сказала она.
Мы оделись, и я показал ей купчую. На нее она не произвела никакого впечатления. А может, и произвела, потому что просто так она меня в тот день не отпустила.
— Гид, а у тебя нет ли времени поглядеть мой ветряк? — спросила Молли. — Он еле вертится.
— Пошли, посмотрим, — ответил я.
— Идем. Только заколю волосы, а то от них жарко до смерти.
В ящике с инструментами я нашел клещи и гаечные ключи и поднялся наверх к насосу. Оказалось, что там просто разболтался шток, и я закрепил его за пару минут. Но вниз спускаться не стал, а присел на перекладину и стал поджидать Молли. В жизни мне теперь не хватало только папы. Обидно, что он не застал такой благодатный для скотоводства год, всегда он мечтал, чтоб так все сложилось. С того места, где я сидел, хорошо просматривались мои новые земли.
Я держался за насос и не заметил, как этот чертов шток поехал вниз. Он придавил мне палец. Я еле удержался, чтоб не рухнуть на землю. Стал обсасывать огромный кровяной волдырь. На северо-востоке набухали тяжелые тучи, возможно, собирался дождь.
Застегивая рубашку, на крыльцо вышла Молли. Волосы она собрала в высокий узел, чтобы шее было прохладнее.
— Слезай, — сказала она. — А то я окривею, на тебя глядя.
— Я любуюсь своими новыми землями, — сказал я. — Все, что отсюда на запад, до самого горизонта, все принадлежат теперь мне. Кроме твоей земли, конечно.
— Ты да твоя земля, — сказала она. — Мою ты не получишь. Слезай лучше ко мне.
Она смотрела вверх, прикрываясь ладонью от солнца.
Я слез.
— Палец чуть не отхватил, — сказал я. — Видно, пора домой, а то еще что-нибудь сотворю.
Она взяла мой палец в рот. Он по-прежнему болел, но домой мне не очень-то хотелось.
— Лучше поцелуй, — сказал я. — Нечего обслюнивать.
— Я маленького пока еще не ощущаю, — сказала она. — Но скоро почувствую.
— На днях заменю насос на твоем ветряке, — сказал я.
Молли с подобранными волосами выглядела гораздо стройнее, нежнее и казалась сдержаннее.
— Похоже, младенцы тебя не особо интересуют, — сказала она. — Пошли подоим корову. Уже не так жарко.
Я взял ведро. Старая пестрая корова ждала в стойле.
— Хочешь, я подою?
— Тогда ее нужно стреножить. Она не любит чужих.
Я кинул корму в ясли, и Пеструха подошла. Молли вытащила из-под корыта стульчик, села и занялась дойкой. Корова доилась легко, но то и дело махала хвостом и попадала Молли по лицу. Мне стало смешно.
