Большую подстилку от седла я раскинул возле цистерны, чтобы до нас не добрались травяные жуки. Мы уселись в тени, прислонившись к камням. Цистерна стояла на холме, и мы могли издали увидеть любого, кто ехал к школе. Молли прислонилась ко мне и позволила себя обнять, и мы болтали о том и о сем. Я больше слушал, чем говорил. Вскоре рука моя затекла, но я не смел пошевелиться. Волосы ее упали мне на лицо. Наверное, она с утра вымыла голову, потому что пахло от нее чистотой и уксусом, которым она полоскала волосы.
— Подходящий день для выборов, — сказала она. — Смотри, как трава волнуется. Отсюда видать чуть ли не все графство.
Я хотел, чтобы она повернулась ко мне лицом, но она не поворачивалась.
— Гид-инг-тон, — сказала она, — что ты там делаешь у меня за спиной? Я тебя не вижу.
Иногда она так меня называла, ей казалось, что Гид — слишком коротко. Ну, а я не возражал.
— Разве ты не хочешь, чтобы я к тебе повернулась и ты смог бы меня поцеловать? — спросила она. — Не хочешь?
— Я-то не против, — ответил я. — Да ты ведь все равно не повернешься.
— Ты думаешь, я разрешу парню целовать меня в день выборов? — сказала она и повернулась. То есть разрешила. Ее волосы путались между нашими губами. Мне они не мешали. Но она вдруг засмеялась и завертелась.
— Что за удовольствие целовать волосы? — сказала она. — Дай, я их соберу.
Она выпрямилась, повернулась ко мне спиной, и единственное, что я видел, так это ее черные волосы и платье в горошек. Потом она откинулась на подстилке, опершись на локти.
— Хватит, — сказала она. — Давай просто поговорим. Что, если Джонни вернется?
— Ну и пусть. Его не касаются наши дела.
— А он считает, что касаются.
Я выцыганил еще один поцелуй. Но она хихикала, будто не принимая меня всерьез.
— Джонни считает, что его все касается, — говорила она. — Он всегда расспрашивает о нас с тобой.
— Пора ему прекратить, — сказал я. — Не собираюсь больше терпеть. Ты ведь теперь моя девушка, правда?
— Разве? — сказала она, разглядывая меня. И с полуухмылкой и одновременно полусерьезно: — Мне кажется, я слишком глупа для тебя.
— Неправда. Я глупее тебя.
— Нет, — сказала она совершенно серьезно. — Ты не такой глупый, как Джонни, а Джонни не такой глупый, как я. Один Эдди мне ровня.
— Если ты хочешь сказать, что он главный тупица, так ты права, — сказал я. Ух, как я ненавидел этого бедолагу Эдди. — Но я-то ведь кое-что соображаю. Соображаю достаточно, чтобы понимать, что ты самая замечательная девушка на свете.
