Еще одна капсула. И еще одна – кабель слабо вздрагивает, и падение снова чуть-чуть замедляется.
Матерь Могил, подумал он, и вправду получается!
Когда скиф выскочил в тропопаузу и беспомощно заболтался под дюжиной легких капсул, Бурегона ошеломил восторженный хор в приемнике. И новый взрыв восторга, когда он вытянул из облачного моря сеть с завернутым в него объектом.
Понтонов у Бурегона не осталось, главный парус не работал. Пустые капсулы давали плавучесть, но не позволяли маневрировать – по правде сказать, скиф болтался под ними, накренившись на борт и свесив вниз острый нос. Избитое тело ныло, Бурегон повис на ремнях, соображая, как отпустить крепления и высвободиться.
Он сам не понимал, как уцелел – и уцелел ли. Может, это последняя фантазия гибнущего разума…
Приемник заблеял ему в лицо.
Бурегон дернулся и застонал. Приемник проблеял еще раз.
Это были не слова, а невнятный звук, утонувший в хоре других добытчиков, спешно решающих, не пора ли спасать потерпевшего крушение. Надо было собрать разбегающиеся мысли, сказать им, чтобы отвалили подальше. А Бурегон, завибрировав мембранами, выдавил хрип, еле слышный даже ему самому:
– Кто это? Чего хочешь?
Снова блеяние, чуть иного тона.
– Ты чужак? Я тебя не понимаю.
Преодолевая боль в манипуляторе, Бурегон сумел отстегнуть крепления и выпал из ремней жестче, чем рассчитывал, – не удержался на опоре. Ударившись панцирем в носовую переборку, невнятно охнул.
– Говори Речью, – рявкнул он в передатчик, подбирая конечности. – Не понимаю!
Он просто выплескивал раздражение. Знай они Речь, не были бы чужаками. И все же Бурегон не сдержал облегченного вздоха, когда блеяние в приемнике сменилось желанным низким голосом.
– Крепись, Бурегон, – сказала Матерь Могил. – Скоро все уладится.
Он двумя глазами припал к порту. Облака кругом сияли в солнечном свете, и на них, словно при затмении, наползала тень.
Огромная, долгожданная тень Матери Могил, спускающейся к нему с неба.
Она шла к ним. К нему!
Дрейфующему миру нелегко так сильно снизиться. А уж для такого большого, как Матерь Могил, это великое предприятие, и дается оно не быстро. И все же она спускалась, окруженная свитой своих летунов и молодых матерей – крошечных теней, шныряющих за ее спинами. Любая из них легко подобралась бы к Бурегону, но, стоило им вырваться вперед, Матерь Могил изящным плавным жестом отгоняла их обратно.
Бурегон коротал время, поддергивая парус с незнакомым объектом. Тот был тяжелым, никакой плавучести. Вероятно, пронизал атмосферу, влекомый собственной тяжестью, как стрела или летун, – и удерживался в плоскости только за счет скорости полета. Бурегону не терпелось выпутать объект из сети, но тогда чужак сразу бы утонул, как проколотый скиф.
