— Комиссар Лекёр… Полагаю, вы — Франсина Ланж?..
— Да, это я…
Она бросила беглый взгляд на сидевшего в тени Мегрэ, которого ей не представили.
— Мадам или мадемуазель?
— Я не замужем, если вас это интересует. Мой друг сидит в машине, он приехал со мной. Но я слишком хорошо знаю мужчин, чтобы выйти за одного из них замуж. Потом будет почти невозможно от него избавиться…
Женщина хорошо сохранилась и выглядела моложе своих сорока лет; в этой узкой заурядной гостиной ее формы казались вызывающими. На ней было платье цвета пламени, такое легкое, что просвечивало на свету, и можно было поклясться в том, что она еще пахла морем.
— Телеграмма пришла вчера вечером… Люсьен сумел достать нам билеты на ближайший рейс в Париж… В Орли мы забрали нашу машину, которую оставили там, улетая…
— Полагаю, вы опознали сестру?
Она кивнула, не выразив никаких эмоций.
— Вы не хотите сесть?
— Благодарю. Я могу закурить?
Она посмотрела на дым, тянувшийся из трубки Мегрэ, с таким видом, будто хотела сказать: «Если этот тип может сосать свою носогрейку, то и у меня есть право затянуться сигаретой…»
— Пожалуйста… Полагаю, что это преступление удивило вас так же, как нас?
— Конечно, я такого не ожидала…
— Вы не знали врагов вашей сестры?
— Почему у Элен должны были быть враги?
— Когда видели ее в последний раз?
— Шесть или семь лет тому назад, точно не помню…
Припоминаю, что это было зимой, кода разыгралась вьюга… Она не предупредила меня о своем визите, и я удивилась, увидев, как она входит в мой парикмахерский салон…
— Вы ладили с Элен?
— Как ладят сестры между собой… Я не слишком хорошо знала ее из-за разницы в возрасте… Она заканчивала школу, а я только еще поступала в нее… Задолго до того, как я стала маникюршей, она училась на курсах в Ла-Рошели… Потом покинула город…
— Сколько ей тогда было лет?
— Подождите… Я уже год как поступила в обучение…
Значит, мне исполнилось шестнадцать лет… Прибавим семь… Ей было двадцать три…
— Вы ей писали?
— Редко… В нашей семье это не было принято…
— Ваша мать к тому времени уже умерла?
— Нет… Она умерла спустя два года, и Элен приехала в Марсильи из-за наследства… Впрочем, делить-то особенно было нечего… Лавка матери не стоила и двух су…
— Что делала ваша сестра в Париже?
Мегрэ не сводил с женщины глаз, вспоминая лицо и фигуру покойной. Во внешности сестер было мало общего. В отличие от удлиненного лица и темных глаз погибшей, у Франсины глаза были голубыми, волосы — светлыми, возможно крашеными, ибо спереди виднелась странная прядь ярко-рыжего цвета.
