Гений темной магии не мог создавать светлые образы. В творчестве этого несравненного мастера не было места положительным героям, но не могла смириться с этим душа его. И когда Гоголь, уже в преддверии смерти, сжигал вторую часть «Мертвых душ», за его спиной опять стоял Темный ангел — Дух сомнения и отрицания, — у Гете он Мефистофель, в библейской и христианской мифологии — Денница, Люцифер, Демон, Сатана, Дьявол, Князь мира — великое множество у него имен и обличий, — стоял и улыбался. Он-то знал, что рукописи не горят.
* * *
Спустя 88 лет после смерти Гоголя, все в той же Москве умирающий Михаил Булгаков закончил работу над самой сокровенной своей книгой «Мастер и Маргарита». Этот роман тематически и стилистически настолько близок «Мертвым душам», что вполне может рассматриваться как их своеобразный эквивалент. Так «тройка быстрых, как вихорь, коней», о которых грезит несчастный герой «Записок сумасшедшего», становится в «Мертвых душах» птицей-тройкой и оборачивается у Булгакова тремя залетными конями, уносящими Мастера и Маргариту в потусторонний мир от скверны и кошмаров прежней жизни.
Для тех, кто верит в реинкарнацию душ, тождественность Гоголя с Булгаковым вполне очевидна. Если бы там. в небесной канцелярии, решили дать Николаю Васильевичу еще один шанс завершить дело всей его жизни и написать второй том «Мертвых душ», начав заново, с чистого листа, то он написал бы «Мастера и Маргариту». Конечно, это был бы уже другой Гоголь, который понял бы, что положительного героя можно найти только в психиатрической клинике.
В переплетении судеб этих двух писателей прослеживается четкая, словно выверенная по лекалу, последовательность. Булгаков сверял свою судьбу с биографией Гоголя, считал, что связан с ним нерасторжимыми мистическими узами. В трудные минуты жизни приходил он к андреевскому памятнику и говорил с иронической усмешкой: «О, учитель, укрой же меня полой своей чугунной шинели — той самой, из которой все мы вышли».
И Гоголь, и Булгаков обожали свой родной Киев, тяготились державным Петербургом-Ленинградом и на дух не выносили Москву. Оба были прирожденными актерами, оба сжигали свои сокровенные произведения. Стилистика Гоголя, его интонация, его сюрреалистическая манера письма легко узнаваемы у Булгакова.
И похоронены они на одном и том же кладбище — у стен Новодевичьего монастыря. Ну а история с их надгробиями достойна того, чтобы ее включили в анналы мистической классики.
