— Пей, внучек, не смотри что горько, — уговаривала баба Полина. — Зато вырастешь богатырем, никто с тобой не сладит.
Голодное, военное детство с привкусом полынной горечи…
Артемизия… Сорняк…
Теперь из листьев этого сорняка свернута сигара, которая должна, обязательно должна поставить его на ноги.
— …Богатырем станешь, никто с тобой не сладит… — неумирающий голосок прошлого.
Виана терпеливо ждала.
Профессор переспросил ее для верности:
— А богатырем стану?
— Непременно! — ответила она и, улыбнувшись, добавила, совсем как баба Полина: — Никто с вами не сладит!
Тогда профессор решился и распахнул грудь:
— Жгите!
Вопреки ожиданиям, было совсем не больно.
Виана просто держала огонек сигары над определенной точкой тела, даже не касаясь кожи. Правда, горячо немножко…
Но, наверное, от близости этого прекрасного смуглого лица в груди и без того было бы горячо…
Дым от полынной сигары заволакивал черты Вианы, и от этого они казались еще таинственнее… Глаза… черные? Или темно-синие? Меняются… Губы, полные, яркие, чуть приоткрытые… Она сосредоточена. Не надо отвлекать ее вопросами. И самому не надо отвлекаться, только смотреть, смотреть на эту женщину…
— Достаточно на сегодня, — сказала Виана.
Оглянулась и, не увидев пепельницы, загасила огонек прямо двумя пальцами. И не обожглась. Ведь обжечься может только обычный, земной человек…
С этого дня она стала бывать у профессора ежедневно. Приезжала на рассвете, уезжала к полуночи.
Ночевать, правда, не осталась ни разу.
Ирина была совершенно освобождена от своих обязанностей: Виана была при ее отце не только лекарем, но и нянькой, и сиделкой, и поденщицей. Она взвалила на себя и кухню, и приборку, даже стирку.
Удивительно было глядеть, как легко, без усилия, весело и естественно справляется с таким обилием работы эта изнеженная на вид женщина. Ведь, судя по внешности, она должна быть привыкшей не к труду, а к роскоши.
Единственное, на что она не тратила свое время, — это беготня по магазинам. Виана заказывала все необходимое по телефону, и в назначенный час посыльные, отправленные кем-то невидимым, но могущественным, появлялись у дверей с коробками, свертками и корзинками.
Чего в них только не было!
Хватало не только профессору, но и — с лихвой — Ирине. Та бурчала, но ела с аппетитом, пока не заметила, что белые брючки сходятся на ней уже с трудом.
Но и тогда она не отказалась от Вианиных подношений. Просто стала глотать не все подряд, а только овощи и фрукты.
