Антон Пилипчик – воплощение тяжёлой руки начальства и точно такой же тяжёлой начальственной справедливости.
Альберта оставили наедине с собой. Время хоть и шло незаметно, но до терапии Адкинса еще далеко.
«Ещё не время», – подумал Альберт. – «Значит, доктор Зильберман…»
Вспомнив откровенную беседу с Зильберманом, Альберт решил, что самое время воспользоваться приказом Пилипчика и попросить у старого психиатра совета.
Он поднялся, схватил папку и быстрым шагом вышел из кабинета.
Кабинет Зильбермана находился в самом дальнем от палат пациентов конце. Самое малосолнечное крыло Оак Мэдоу, доступ света туда закрывали вековые деревья, рубить которые запрещал закон.
Альберт постучал и вошел, не дождавшись ответа. – Исайя предпочитал, чтобы гости входили сразу.
– О-о-о! – Исайя вскинул руку вверх. – Альберт! Входите-входите! Кофе?
– Конечно, доктор Зильберман.
Тот повернулся на стуле и щёлкнул кнопкой кофейника.
Альберт уселся рядом.
Ему всегда казалось, что когда-то давно кабинет Зильбермана служил дворничей, настолько помещение казалось маленьким. Но самого Зильбермана размеры кабинета, кажется устраивали. Недостаток пространства компенсировался уютом.
Места в его кабинете и в самом деле недоставало: несколько старых, пыльных шкафов, целых два небольших стола, три стула. И всё это при лёгком полумраке: всему виной стена из стволов деревьев, стоящих за окном.
– Так что же вы пришли, Альберт? Хотя… – Зильберман прищурил один глаз. – Адкинс, конечно же.
– Пилипчик рассказал?
– Говорил направить вас на путь истинный, – уклончиво ответил Зильберман. – Но даже вопреки его наставлениям, вам нужен совет – это вполне нормально. Верующий убийца. Признайтесь, Альберт, накрыло вас на первом сеансе? Не ожидали?
Кофейник сильно забурлил и отключился. Зильберман захлопотал над кофе, сахара и сливок в его кабинете не имелось, поэтому он угощал только простым американо.
– Не сказать, что так уж сильно и накрыло… – Альберт решил быть откровенным, но без особых подробностей. – Но это и в самом деле было непросто. Знаете, ощущения были… в один момент стало страшно и непонятно. Я к нему тянусь, тянусь, а потом понимаю, что это не я к нему тянусь, а он ко мне тянется! И получается у него лучше, чем у меня.
– Обратная эмпатология, – понятливо закивал Зильберман. – Да, частый гость при работе со сложными пациентами. Вы как, быстро себя в руки-то взяли?
– Да, – соврал Альберт. – Но сеанс всё равно получился коротким.
