Мы отправились в обратный путь. Впереди шла Сирень, от лап которой я собирался умереть. Она была ростом выше меня даже когда стояла на четырёх лапах. От большой гнедой лошади её отличали мягкие лапы с когтями, вытянутая морда с клыками и огромные голубые глаза. Рядом с ней шла Валерия, не переставая гладить Сирень по костлявой спине. С другой стороны, любопытным и несмелым взглядом, её разглядывал Ари. А сзади, недовольный и с огромным рюкзаком на плечах, плёлся я.
Скрасил нашу дорогу вкус сочных, животворящих плодов, которых мы наелись вдоволь. Их сахарный сок разливался по телу и наполнял энергией. Правда некоторое время спустя нас застала жажда, оказавшаяся ещё пуще прежней. Никто не подавал виду, но сил оставалось всё меньше.
– Мне было пять, когда я встретила Сирень впервые. Отец однажды вернулся из леса на десять дней позже, чем должен был. Мама тогда сильно переживала, но оказалось, что он наткнулся в лесу на стаю зверей, которых никогда прежде не видел на острове. Никто не знает, как ему удалось поладить с теми, кого люди всегда боялись и избегали. После этого, он взял с собой меня и Эвери, показал нам их, а их нам. Мы были в восторге! Так вот мы и открыли Бухту Встреч. Она была только нашей благодаря Грызунам.
Первые лучи солнца позволили мне получше разглядеть нашу новую спутницу. Она в самом деле оказалась почти такой же худой, как мы. Чёрная гладкая кожа была натянута на рёбра и остальные кости так, что можно было изучать скелет. Продолжением позвоночника был длинный и пушистый хвост; чёрные волосы на нем почти касались земли.
– Подождите! Стойте! – громко сказал я.
– Что такое? – обернувшись спросил Ари.
– Мы сбились с пути. Мы не шли здесь. Точно вам говорю. Надо вернуться, чтобы найти дорогу.
– Сирень ведёт нас. Не переживай, – спокойно сказала Валерия.
– Что? Ведёт куда? Ты что такое говоришь?
– Туда, куда считает нужным, Мартин. Это её лес и ей решать, куда нам идти.
– Как это понимать? Нам сейчас же нужно возвращаться к пещере, кормить детей.
– Мартин, она лучше знает. Просто смирись.
Они снова пошли вперёд, а я, некоторое время простояв, как вкопанный, решил послушать её и смириться. Глотая обиду и тревогу, и медленным усталым шагом двинулся за ними.
Смирение. Возможно именно этого мне и не хватало. Ещё около часа мы брели по лесным тропам за Сиренью. Я уже перестал тревожно рассматривать зверя, которой вёл нас в неизвестном направлении, и понуро смотрел под ноги. Из глубины леса, где-то справа от тропы, до нас донёсся звук, напоминающий человеческий шёпот.
