Надежда, что случай — этот крайне непостоянный бог — неожиданно наделит нас великой судьбой, типична для ностальгических сожалений об упущенных возможностях. Гроб, в который заколочены несбывшиеся желания человека, мучит душу сильнее, чем его реализованные амбиции. Ему не хватило спонтанности, быстроты в принятии решений. Его терзает единственный вопрос: что нужно сделать, чтобы стечение обстоятельств превратилось в благословение судьбы, случайно выпавший шанс стал восторгом и волшебством?
Слишком поздно, слишком рано. Есть жизни, которые обречены не осуществиться полностью; то, что могло с нами произойти, уже никогда не произойдет. Некоторые люди довольствуются тем, что всю жизнь живут в условном наклонении — каждый из них мог бы написать историю своих несбывшихся жизней, мысли о которых сопровождают их, как призраки, появляющиеся в часы тоски. Когда они нас одолевает, мы принимаемся за горестное перечисление наших неудавшихся планов. Ели бы ты прошел по конкурсу, если бы я не бросил учебу, если бы я уехал жить на Восток, если бы моим мужем или женой стал бы такой-то или такая-то. Я заслуживал большего, мне выпала не та участь. Есть люди — и мужчины, и женщины, — которые хотели бы прожить несколько других возможных жизней, вместо того чтобы прожить одну — свою собственную. Их положение кажется им пресной бурдой по сравнению с любым другим, которое бы они охотно предпочли. Они родились в плохое время, их не устраивают их век, их близкие, школа, друзья. На короткое время они увлекаются всеми, кто так или иначе встречается им на пути, — эти встречи служат подпиткой их существованию: они завидуют новым знакомым, чтобы не разбираться с собственной жизнью.
В этом отношении можно выделить разные типы с точки зрения пунктуальности как в повседневной жизни, так и в историческом плане: параноик без лишних церемоний приходит заранее, чтобы убедиться, что другие его ждут, и, по возможности, застать их врасплох, придя хоть на минуту, но раньше. В этом смысле нет ничего хуже будильника, который звонит прежде времени и мучает вас пронзительными трелями, тогда как вы пытаетесь урвать еще хоть несколько минут сна, и хуже зануды, который притаскивается за десять минут до условленной встречи и безмерно гордится своей невыносимой точностью. Самовлюбленный человек опаздывает из принципа, ему нравится заставлять ждать себя, нравится, когда он желанен, пусть и с риском привести свое окружение в состояние гнева или отчаяния. Он откладывает и переносит встречи, желая проверить силу привязанности к себе, в особенности если речь идет о чем- то важном, когда другой считает минуты, — например, о любовном свидании. Он заставляет вас томиться из-за своей капризной нерешительности. Прокрастинация возведена у него в ранг этики. Два этих способа — предельный педантизм или предельная небрежность — позволяют сопротивляться деспотизму неумолимого времени. Только обычный невротик подчиняется культу точности и приходит вовремя, всегда глупейшим образом вовремя, — удивляясь, почему это вызывает удивление у других, и не видя нужды посматривать на часы.
