Прежние бабники полагают себя неутомимыми, как жеребцы, пожирательницы сердец мечтают об утолении бешенства матки, выносливой, как у куртизанок. Но Дон Жуан сдулся, Мессалина утомилась. Трагедия прибавляющихся лет в том, что мы не замечаем, как мы изменились — до тех пор, пока нас не вразумит кто-то незнакомый. Сартр поэтично выражался, что он дарил женщинам красивые подарки, чтобы заставить их забыть о его уродстве. Подобным образом многие полагают себя бесстыдно дерзкими, тогда как они лишь непристойно игривы и несут всякий вздор. «Разве я теперь не тот же Казанова, каким был тогда?.. А если я — Казанова, то мною должен быть посрамлен жалкий закон, именуемый старостью, которому подчинены другие!» [24]— говорит 60-летний Казанова, герой Артура Шницлера. Вот пример всеподавляющего эгоцентризма — и непонятно, плакать тут или смеяться.
Фанфарон и нытик
Это два ярко выраженных человеческих типа, противоположные один другому: фанфарон — будь он мужчиной или женщиной — хвастается, что он в великолепной форме, что он имеет успех, что у него невероятно стойкая эрекция или сногсшибательные оргазмы и что он совсем не чувствует бремени возраста. Он много разглагольствует, с жалостью смотрит на своих ровесников и насмехается над их сетованиями. Он частенько оказывается в больнице, сраженный то одним, то другим заболеванием, подрывающим его организм. Он поправляется, говорит, что вполне здоров, и снова попадает в больницу. Его бахвальство является некой формой героизма, и если однажды, разбитый инфарктом или сраженный раковым заболеванием, он покидает этот мир, то капитулирует с достоинством, отказываясь склонить голову перед судьбой. Неcхож с ним нытик: каждый день он обнаруживает у себя новую болезнь и вынужден бежать к врачу. Начиная с 20 лет он уверен, что умрет на будущей неделе, и так продолжается на протяжении вот уже 40 лет. Он относится к тем вечно больным людям, которые переживут всех здоровых. У него болит везде, он хочет, чтобы мы сжалились над его судьбой, но он не в состоянии позволить другим изливать свои маленькие горести. Ваша беда не идет ни в какое сравнение с его собственной. Ваш рак — это просто пустяки рядом с его ревматизмом, вашему перикардиту далеко до его закупорки сосудов. Он еще всех нас похоронит, а потом будет жаловаться, что раз все его друзья умерли, ему не с кем поделиться рассказом о своих болячках.
