Он снова навёл объектив.
— Быстрее же! Это в ваших интересах! У этой вашей Лидии как-её-там скоро иссякнет терпение и тогда она поднимет шум на всю больницу!
Жовтовский вздрогнул, быстрым шагом подошёл к постели больного, склонился над ним и, потянув за резиновые ремни, сорвал с него маску.
Выдохнул:
— Неинвазивная вентиляция, так сказать…
Отпустил маску, упавшую на край подушки.
Выпрямившись, отвернулся. И зажал ладонями уши, чтобы не слышать заглушивший шипение воздуха пронзительный, тонкий писк датчика падения пульса.
— Быстрее, — тихо молил Жовтовский. — Быстрее!
И размашисто перекрестился, едва стену перед ним озарила вспышка.
Развернулся и схватился за маску, пытаясь побороть неконтролируемую, расходящуюся дрожь в руках.
«Надевайся же, надевайся!»
Ему казалось, что противный писк этот звучит всё громче и громче. Что он уже и в коридоре отчётливо слышен.
Да что в коридоре!..
«Надевайся!»
Руки вспотели, маска не ложилась на лицо, сползая куда-то в сторону.
— Странно, — пробормотал Тимур, рассматривая снимок на экране, — он будто покойник. Лицо белое, всё в синих пятнах… Волосы седые… Или серые какие-то? Будто пеплом присыпаны…
— Он полгода в коме! — закричал Жовтовский, ладонью силой нажимая на маску. — Я же говорил вам! Он в коме! Он полутруп! Если уже не труп!
Он отошёл на шаг и посмотрел растеряно на мигающий красными огоньками аппарат ИВЛ.
— Почему сигнал не прерывается? Я же надел маску! Больной же подключен к аппарату!
Потёр лоб.
— Или нет?
Тимур спрятал фотоаппарат под куртку и затянул застёжку-«молнию» едва не до горла.
Помахал рукой издали заметавшемуся по палате Жовтовскому.
— Всего вам наилучшего, доктор! Спасибо за помощь!
И взялся за дверную ручку.
— Куда?! — закричал Жовтовский. — Мне нужна помощь! Помощь!
Тимур пожал плечами и бросил небрежно, не поворачивая головы:
— Ну, не от меня же помощь вам нужна! Это ваши дела, медицинские. Я-то чем могу помочь?
— Медсестру позовите! — крикнул ему вслед Жовтовский. — Кого-нибудь! Срочно!
К писку ИВЛ присоединился ещё один звук: басовитый, прерывистый зуммер.
— Остановка дыхания!
Заскрипели пружины. Жовтовский резкими движениями надавливал на грудную клетку больного, пытаясь запустить сердце.
— Удачи, — сказал Тимур и вышел в коридор, оставив дверь палаты открытой.
У выхода из отделения, у закрашенной белой краской стеклянной двери, он остановился на секунду и, повернувшись, увидел как бежит по коридору в палату встревоженная, запыхавшаяся от быстрого бега медсестра.
