Зверьё, попавшее в овраг, без разницы — домашнее или лесное, было обречено. По крутым песчаным, с вкраплениями белой глины, склонам подняться не мог никто.
Впрочем, домашних животин иногда выручали хозяева. Обвязывались верёвкой и, помолясь, с помощью родственника или соседа спускались в провал.
Так и выручали. Если успевали.
Звери дикие гибли. Правда, начасто они стали проваливаться в эту природную ловушку. Поумнели, дикие, поумнели.
В последний раз туда год назад попал заяц. Его пытались спасти. Но заяц в руки не давался и в овраге маялся долго. Благо, для него там корму было достаточно, дно оврага густо заросло травой. И куда делся… Может, и никуда не делся. Так до сих пор…
Давно уже никто его не видел.
Впрочем, и к оврагу давно уже никто не ходил.
Палевич остановился и, пережидая приступ удушья, стоял минут три, приложив ладонь к груди.
Сердце зашлось отчаянно.
Будто тот заяц прыгало, рвалось из груди.
«Вот вспомнил некстати, — с неудовольствием подумал Игнатий. — И чего это вспомнилось? Какое мне дело до этого лесного попрыгунчика?»
Собака остановилась и, зевнув, с самым довольным видом высунула язык.
«Метров пять до неё, — определил Игнат. — А до оврага?»
Он сделал козярёк из ладони и с грозным штурманским видом посмотрел вдаль.
«Метров сто, слава тебе господи! Успею!»
Впрочем, собака уже никуда не бежала и смиренно дожидалась хозяина.
— Найда! — с упрёком обратился к ней Палевич.
Ковыляя и похрипывая, он подошёл к непутёвому зверю.
— Не стыдно тебе? Я старый человек, заслуженный издатель! Столько новых имён открыл и ещё больше закрыл! На пенсии, на законном своём отдыхе должен сидеть в кресле-качалке…
Приблизившись, он схватил её за ошейник. Собака рыкнула негромко и, порядка ради, оскалила зубы.
— …А я вожусь тут с тобой, бегаю по всему саду-огороду! По всему участку ношусь, будто молодость вспомнил! Разве можно так над хозяином издеваться? Сама ведь не молодая уже, пятнадцатый годик идёт. Если с собачьего на человеческий перевести, так, пожалуй, старше меня будешь. И всё никак не успокоишься! Я ведь тебя приютил…
Он потащил её к дому. Найда попыталась упираться, но подушечки лап заскользили по влажной траве.
— Помнишь, как нашёл тебя? Совсем маленькой было, щенком была. Послушная такая, пушистая!
Найда тоскливо повыла секунды две.
— Знал бы, что такая непослушная станешь к старости — оставил бы тогда в подъезде. Честно слово!
До дома оставалось немного, шагов десять, когда услышал Игнат звонок. Телефонный, долгий, надоедливый звонок.
