«Из-за Светланы он такой, только из-за неё! — убеждал себя Игнат. — Но это пустяки, пустяки… Нынче не эпоха романтизма, чтобы из-за бабы с ума сходить. Пора, Миша, отрывать тебя от флакончиков этих, от воспоминаний и от самоедства дурацкого! Пора конвейер запускать. Три романа с тебя до следующего лета. Как минимум! Три!»
— Так по поводу доходов, — улучив момент, как бы между прочим заметил Игнат. — У нас тут не Америка, не гнилой Запад, чтобы автор, пусть даже и очень успешный, до конца дней своих на ройялти жил. Издавался ты, Миша, в своё время неплохо. Были времена, когда замечательно, шикарно даже издавался. Таку серию у меня в издательстве выдержал — пятнадцать романов! Пятнадцать — и безо всякий «негров». Сам! Собственноручно и собственномысленно! У меня ведь мало таких авторов, Миша, мало.
Игнат вздохнул тяжело.
— Беда прямо! Измельчал народишко, скурвился. Иного и автором не назовёшь. Честолюбия полно, аж из ушей лезет. Гордыни столько, что сам Люцифер от зависти мохнатые локти грызёт. Гламура — хоть вилами грузи. Полный воз этого гламура! Ей-богу, все углы в архиве гламуром завалены, крысы читать не поспевают. Одна радость — макулатурой обеспечены основательно, лет на десять вперёд. А вот идей — нет.
Игнат налил рюмку до краёв и одним махом осушил.
— Омлет кончился, салат — опять же… С закусью проблемы, — предупредил Искандеров.
Игнат помотал головой и сложил пальцы кукишем.
Выдохнул.
— Нету, Миша! Авторов много, бумаги много, типография заказами завалены. Идей — хрен!
Игнат с удивлением посмотрел на кукиш и распрямил пальцы.
«Один, два… Четыре, что ли?»
Он фыркнул недовольно.
«Пять, конечно. Развезло, блин…»
— Лепят муть какую-то, Миша… Но народом!..
Игнат показал пальцем на потолочный светильник.
— Народом муть востребована!
Игнат покачнулся и, схватившись за край стола, спросил жалобно:
— Что я могу с народом поделать?
Он стукнул кулаком по краю стола.
— Что я с этой сволочью могу поделать?! Он же по-тре-би-тель!
Последнее слово Игнат произнёс нараспев. И застонал.
— Он деньги платит! Деньги!
Игнат наполнил рюмки.
— За народ, Миша! За читателей! За потре… треби…
Язык у Игната явно начал заплетаться.
— Потребителей изящной словесности! Особенно — высокопос… Тьфу! Высокопоста… вленн… нны… Ных! И платёжеспо… собны… Ных!
Встал. И потянул Искандерова за рукав.
— Стоя, Миша, стоя! Только стоя! За народ — стоя!
— Шутовство это, Игнат, — ответил Михаил.
И выпил, не вставая.
— Не любишь народ? — с кривой усмешкой спросил Игнат.
