— Чудовище! Неужели вы никогда никого не любили? — Впрочем, барон быстро овладел собой.
— Отчего же… Любил. Но право, меня быстро отучили от этого бреда.
— А когда любили, вспомните, если бы эта девушка умерла, что бы вы испытывали?
Воцарилось молчание. Только дождь с ветром пели свою бесконечную песню.
— Радость! Я бы испытал радость… — Ричард был не слишком уверен в том, что говорит.
А вот барон был готов упасть в обморок.
— П… почему?
— Если бы она умерла, я бы смог откопать ее тело, и сохранить для себя. Взгляд ее глаз провожал бы меня ко сну. Ее, остальную, я бы поставил в кабинете, чтобы я мог любоваться ее совершенным телом. Но волосы я бы наверно отделил, с кожей головы. Чтобы я мог иногда вдыхать ее запах. И вам доступна эта радость. Если хотите, я принесу вам лопату. — В голосе Гринривера звучала неподдельная забота и участие.
— Не надо. Вы не понимаете, и вам никогда не понять. — Страх сменила усталость. Стало видно, что Эжин истощен. Лицо серое от усталости, а в глазах лихорадочный блеск близкого безумия. — Вы не знаете, что такое любовь. Вы не делите свое сердце ни с кем. А любовь — это разделить одно сердце на двоих. И когда ты разделяешь себя, то с тобой разделяет себя весь мир. Вы никогда этого не узнаете, в своем демоническом одиночестве. Вам не ведомо, что значит разделить с другим человеком весь мир. Когда умирает любимая, это словно умирает часть тебя. Как бы вы оплакивали себя, сэр Ричард?
— То есть прямо сейчас вы хотите вернуть часть себя? Словно руку или ногу? — Гринривер говорил без насмешки.
— Представьте, что у вас вырвали сердце. Вместе с ребрами и позвоночником. — Второй раз прогонять собеседника у барона Дюфена духу не хватило.
— Знакомое чувство. Как раз с этими чувствами я хорошо знаком. Я понял Вас, сэр Эжин, это была интересная беседа. Благодарю вас, вы удовлетворили мое любопытство. Но у меня возник еще один вопрос. А что бы вы отдали за шанс позвать вашу любимую обратно?
— Я знал, что разговоры на кладбище с жуткими существами заканчиваются этим. — Невесело усмехнулся барон.
— И все же?
— Что вы хотите?
— Хочу право смотреть на мир вашими глазами, слышать вашими ушами, любить вашей любовью и страдать вашей болью. Хочу знать, что такое быть вами. Когда того пожелаю.
— И всего-то? Я думал вы попросите мю душу!
— А вы отдадите? — Уточнил Ричард со всевозможной заинтересованностью.
— Я согласен на ваши условия! Ну, что там про видеть… — От темной, жуткой надежды молодого человека затрясло. А глаза, кажется, разгорелись темным огнем.
