Сны и башни - Тимофей Петрович Царенко

— Это какая-то шутка?

Император Виктор Седьмой, властитель людей, правитель империи, что раскинулась от океана до океана, правитель живых и мертвых… (и еще полсотни титулов), внимательно разглядывал бумагу на своем столе. Если судить по внешним признакам — мужчине было нехорошо.

— Ты считаешь этот документ смешным? — его собеседник, старик в темной мантии, кривил губы в холодной усмешке.

— Я бы рад, но тут стоит твоя виза! Подпись, личная! — Виктор откинулся в рабочем кресле и дернул ворот рубахи. Серебряная пуговица с тихим звоном покатилась по полу.

— Да, несомненно. Это моя подпись. И как ты заметил, я лично принес тебе этот документ, — старик смотрел на собеседника внимательно. Взгляд льдисто-голубых глаз хранил безмятежность векового ледника.

— Но это же чепуха! — кажется, император впал в отчаяние. Он обрушил ладонь на стол, отчего в кабинете возник порыв горячего ветра. Бумага покинула стол и плавно опустилась на подоконник. Старик, уже не скрывая улыбку, взглянул на текст.

Чалобитная.

Амператор-батюшка! Мы, твой народ, созерцая твою горящую шишку, и радея о благе нашого государства, прязываем тебя, наш добрый государь!

Жониться тебе надобно! Во имя прадления рода славного, рода ампираторского, и во сохранения здоровья мужицкого!

Уйми жар чресел своих, и заче зачн зарод роди себе наследника, дабы род твоя был обилен! С бабой оно всяко сподручнее, да и жисть веселее делается! Только держи жону свою в строгости и спуску ей не давай!

Со всяческим вежеством и любовию, коей любит дитя своего доброго и строгого папку.

Искренне твой народ.

Год десять тысяч сто восьмой от первого слова созидающего.

Ниже стояла размашистая подпись.

Резолюцию к исполнению. У.

— Кстати, там еще почти миллион подписей, — Ульрих Кровавый, первый император (и еще сотня титулов…), опустился в мягкое кресло и закинул ногу за ногу. — Пришлось даже отдельный кабинет выделить для бумаги. Со всех концов империи приходили.

— Это все Гринривер! Он начал мне мстить! Я знаю, это его почерк! — Виктор резко поднялся. Кресло с грохотом обрушилось на паркет.

— И как, по-твоему, он это провернул? Хоть одна версия? — старик, напротив, все так же был спокоен. Хотя мебель в комнате уже тлела.

— Не знаю, это невозможно, — Виктор раненным зверем мерял кабинет шагами. — Но как мы помним, это его специализация. Может не Гринривер, может Салех. Попросили какое-нибудь божество…

— Попросили? Не думаю, что они настолько дипломатичны, — поправил собеседника Ульрих.