— Погодь, гражданин-товарищ! — Тяжелая шубная рукавица уперлась в грудь Глеба Максимилиановича, шибанула запахом потной овчины.
«Где это я? — Он оглянулся. — Ого! Чистые пруды. Мясницкие ворота прошагал».
Тут же перед ним со скрежетом и скрипом ухнула подпиленная ветла.
— Что вы делаете?! — Рассердился Кржижановский. — Бульвар на дрова!
— Ахти! — Богатырь дворник скинул рукавицу, отер лоб. — Все одно гнилая. Только старые валим.
— Гм... Только старые...
— Теперь можно, ступайте...
«Да! А два брата с Арбата?!» — вспомнил Глеб Максимилианович без всякой связи с предыдущим, как бы вдруг перебивая самого себя, и зашагал еще быстрее по дорожке вдоль пруда, на котором когда-то был каток, а теперь маршировали зазябшие, пестро одетые бойцы всевобуча с деревянными ружьями. Ни пристани, ни навеса для лодок, ни самих лодок — все давно растащили, давно пожгли.
Два брата с Арбата...
О них стоило вспомнить: Борис и Александр Угримовы. Дед их жил аскетом в своем волынском имении после того, как повесили Рылеева — его друга, завещал детям и правнукам ни за что не служить царскими чиновниками, но защищать Россию при любых обстоятельствах.
Выполняя его волю, отец стал почетным мировым судьей — перебрался в Москву. С самых ранних пор братья были очень дружны, безгранично доверяли друг другу, делились сокровенными мыслями, переживаниями. Привыкнув видеть их всегда вместе, кто-то и пустил в обиход эти «два брата с Арбата», приставшие к ним на всю жизнь.
Братья Угримовы учились в одной гимназии и вместе пошли в университет. Только там судьба наконец развела их, да и то ненадолго. Старший, Борис, стал инженером- электриком, Александр — агропомом-биологом. И опять они вместе — едут совершенствоваться: Борис — в Высшем Электротехническом институте Карлсруэ, Александр, по совету любимого учителя Климента Аркадьевича Тимирязева, — в Высшем сельскохозяйственном институте Лейпцигского университета.
Борис Иванович Угримов — один из первых в Москве энтузиастов электротехники. В Биржевом институте ему удалось поставить приличную лабораторию и подготовить несколько сот инженеров-электриков. Еще двадцать лет назад, на Всемирной выставке в Париже, он получил медаль за изобретение электрического котла. По доверию виднейших ученых мира помогал разобраться в тяжбе об открытии беспроволочного телеграфа между Поповым и Маркони.
Александр Иванович для исследований привез в Лейпцигский университет девяносто восемь пудов чернозему из собственного имения — с Волыни — и своей диссертацией поверг видавших виды профессоров и знавших себе цену агрономов немецких в восторженное смятение. Так и ходили вокруг него, причмокивали: «О-о! Шварцэрде!» Черная земля!.. Слыхать-то про нее слыхали еще со времен Екатерины, а вот узнали толком лишь теперь.
