Ленин вскинул на него взгляд, как бы говоря: «И ты, знающий меня столько лет по Питеру, по ссылке, — ты можешь так спрашивать?! Можешь сомневаться во мне?! Не ожидал». Но подавил обиду, погасил иронию, произнес как можно спокойнее:
— Оставим это утверждение на совести Юлия. Но — ты должен меня знать — когда нужно защищать правильную мысль, я буду бороться с Мартовым против Плеханова и с Плехановым против Мартова. И личные мотивы тут ни при чем. Я теперь борюсь не за редакцию «Искры», а за ЦК. После трусливой измены Плеханова мартовцы обнаглели и хотят захватить ЦК таким же пролазничеством, бойкотом и скандалом.
Глеб Максимилианович недоверчиво покачал головой, отступил на полшага.
— Думаю, что мир с ними — конечно, мир в интересах дела! — все же возможен. А худой мир лучше доброй ссоры, особенно теперь, накануне революции.
— Глеб! Дорогой!.. — Ленин понизил голос и ласково положил руку на плечо друга. — Неужто не видишь, как мне тяжело?! Неужто я не понимаю всего убийственного значения раскола?! Да, идет революция. И именно потому — и прежде всего потому! — России нужна партия революционеров, а не соглашателей! Спасение одно — съезд. Лозунг его: борьба с дезорганизаторами.
— Немедленный съезд — расписка в нашем бессилии.
— Напротив! Съезд докажет нашу силу, докажет, что не на словах только, а на деле мы не допускаем командования всем движением со стороны клики заграничных скандалистов. Мартовцы отравляют партию сплетнями, распространяют небылицы про большинство съезда, дискредитируют избранных съездом членов ЦК — большевиков. Создавшееся в партии положение связано с шатанием мысли и интеллигентским индивидуализмом, проявившимся при обсуждении первого пункта Устава... Надо, чтобы Россия восстала твердо за ЦК!
— Но обрати внимание, Володя, какая получается ситуация. Ведь, по сути дела, все, решительно все против тебя.
— Отнюдь не все. И ты это знаешь не хуже меня.
— Ну хорошо. Пусть так. Но даже среди тех немногих, кто голосует с тобой, на мой взгляд, преобладают такие, которые делают это главным образом по личной преданности тебе. Вот и выходит, что ты один против всех.
— Даже если бы это было так — а это не так, — все равно... Я хочу быть членом партии работающих, а не болтающих. Ты знаешь, Глеб, еще с юности, с детства даже меня не упрекнешь в пристрастии к закону божьему. Но всегда во мне вызывал сочувствие пафос библейской притчи, направленной против тех, кто продает первородство за чечевичную похлебку...
