И тут я вспомнила одну очень важную вещь, о которой родители еще не знали.
— Пап, мам… — от волнения засосало под ложечкой: как-то они воспримут новость? — Хранителя не похитили. Я только недавно узнала об этом, но… все это время он был у меня.
Наградой за смелость стали одновременно отвисающие четыре челюсти.
Потребовалось не меньше получаса, прежде чем родные поверили. Пришлось осторожно, предварительно попросив братьев создать скрывающую завесу, показать меч, рассказать, как я узнала об этом, как научилась работать с ним и маскировать.
И когда ошеломление на лицах моей семьи сменилось еще полной сомнения, но все же верой, папа хлопнул меня по плечу.
— Моя дочь! Говорил тебе, она будет отличным боевиком! — Он торжествующе обернулся к матери. — Глянь-ка, сам Хранитель признал!
— А что ты на меня смотришь, я и не сомневалась никогда. Просто все эти ваши мечи, сражения на переднем плане — разве дело для девушки? Это опасно. Естественно, что я беспокоюсь. А так я вовсе и не удивляюсь, Сатьяна вся в меня.
Я мысленно хмыкнула. Пожалуй, при матери не стоит говорить, что на меня ведется охота. Особенно сейчас. Потом посоветуюсь с отцом отдельно.
А папа спросил осторожно:
— Может, в клан вернешься? Сатьян, возвращайся. Бабушка с дедушкой наказали нам вернуть тебя во что бы то ни стало.
В горле пересохло. Взгляды родных сосредоточились на мне, я почти физически чувствовала, как важен им мой ответ.
Только сама не знала, что сказать.
Да, мне хотелось вернуться — под родную крышу, там не страшно, там защитят, обогреют, утешат. И в то же время что-то претило мне так поступить. Полгода я жила сама себе хозяйкой — сложно уже представить, что нужно подчиняться главе клана. К тому же это сейчас мама размякшая и добрая, а как только окажусь дома, сразу возьмется за свое, и прощай мечты о самостоятельности.
Ну и… я должна справиться со всем сама. Вернуться, спрятаться никогда не поздно.
И я, так ничего и не ответив, аккуратно сменила тему. Видела, что родные разочаровались, но никто и слова упрека не сказал.
Только последний на сегодня гвоздь в мой гроб еще не был забит. Минут через десять над ухом раздался знакомый голос:
— Мечница!
Вздрогнув, подняла глаза, уже зная, кого увижу. Хагос, надо было упросить братьев оставить скрывающую завесу!
Рядом с нашим столиком стоял и улыбался во все тридцать два его ар-теранство великолепный Анс Архалла. И, что хуже всего, окинув взглядом сборище, он явно понял, с кем имеет дело. Сразу подал руку моему отцу. Тот растерянно принял с недоумением на лице.
