— А-а, — улыбнулся Ярен, — моя бабушка была целительницей. Меня воспитывала она, так что первые лет десять был уверен, что стану целителем.
— А почему стал мечником?
— Мечником была моя мать.
Меня насторожило слово «была».
— Она… умерла? Погибла?
На лицо парня нашла тень.
— Д-да, — ответил он с запинкой. — На деревню, где мы жили, напали твари… На диких землях. Я был еще совсем мелким. Они с отцом вышли на защиту селения. Не вернулись.
Он говорил ровно и спокойно, и только когда закончил, челюсти крепко сжались, выдавая его чувства.
Промолчала, не зная, что сказать. Слова соболезнования казались неуместными. Неуместным был бы и рассказ о моих родителях и проблемах с взаимопониманием.
Показалось здание общежития. Я запоздало вспомнила, что Ярен живет здесь же, и неуместно обрадовалась. Не придется расставаться у дверей, можно поговорить еще немного… или даже позвать его к нам на чай. К тому же надо решить, как будем вести себя, докладывать ли о нападении ректору, что будет с Имсеном…
Но все планы полетели в бездну, когда от дверей общежития навстречу нам черным маятником качнулся Карин.
Поначалу он обрадовался, увидев меня, но в следующий миг в его глазах появилось потрясение, потом злость. Я поспешно выдернула руку из ладони Ярена, но, боюсь, сделала только хуже.
Карин сжал кулаки. Я физически почувствовала исходящую от него волну темного, жаркого гнева. На меня он не смотрел — только на Ярена. И процедил сквозь зубы:
— Ты кто еще такой? Убери лапы от моей девушки!
— А по морде не хочешь? — отозвался тот низким, вибрирующим от ярости голосом.
Я остолбенела. Они оба походили на готовых сцепиться молодых зверей, глаза сверкали, зубы оскалены — вот-вот бросятся. Хагос, что происходит?! Ладно Карин, я понимала его чувства. Но этот-то чего в драку рвется?
Торопливо метнулась между ними, положила руку Карину на грудь, сама повернулась к Ярену:
— Спасибо, что проводил! Теперь все будет хорошо. Увидимся.
Он зло щурился, но мои слова, похоже, дошли до его разума. Встряхнулся, как собака, уставился на меня. Глаза — острые, голубые — аж до печенок пронзили. Упрекали, требовали. Но я не могла ответить ни на требование, ни на упрек. У меня есть обязательства, пока что я еще встречаюсь с Карином.
А тот стоял за моей спиной, я чувствовала, как бешено вздымается его грудь под моими пальцами.
Ярен кинул еще один быстрый взгляд на Карина, посмотрел на меня — и ушел, передернув плечами. Почему-то стало невыносимо плохо на душе, готова была побежать следом, остановить, сказать, что он неправильно понял, что на самом деле все не так…
