А еще есть Анс с его непривычно черными глазами и интересом ко мне, и ходят слухи об имерийском шпионе в академии. И есть Ярен…
Тайком взглянула на его профиль — такой суровый, словно вылитый изо льда. Сладко екнуло сердце. Хагос, Сатьяна! Не влюбляйся, не совершай ту же ошибку: ты ничего о нем не знаешь. Может, и он охотится за твоим оружием?
Сладкая боль сменилась ноющей, а потом растворилась, когда я поняла, что ошибаюсь. Если бы Хранитель был нужен Ярену, он бы уже убил меня. В заброшенном доме ему представился подходящий случай.
— Этот амулет мне дали, чтобы убить меня и завладеть Хранителем, верно? — заговорила вслух, чтобы положить конец мучительным сомнениям и переборам подозреваемых.
Спутник покосился на меня и снова стал наблюдать за окрестностями.
— Скорее всего, — бросил сквозь зубы.
— Но, чтобы завладеть им, убийца должен быть поблизости, разве не так?
— Он и был поблизости. — Мое сердце пропустило удар, а Ярен продолжал как ни в чем не бывало: — Скорее всего, наблюдал, оставаясь невидимым. Прятался среди деревьев или сидел в «тени», если он из какого-нибудь ночного клана.
— Но… — я остановилась, — Имсен не успел бы… он же остался с ребятами.
— Завтра узнаю, — жестко ответил Ярен. — Если выяснится, что алиби у него нет…
Прозвучало зловеще.
Я медленно тронулась с места, продолжая размышлять.
Значит, кто-то позаботился о том, чтобы я надела амулет. Призвал гончих. Следил за мной, выжидая, когда представится удобный случай. Скорее всего, хотел застать меня в одиночестве. Наличие спутника должно было спутать ему карты, но неизвестный все равно решился напасть. Видимо, на территории академии сделать это сложнее, раз он посчитал, что стоит рискнуть, не откладывая на следующий раз. Ну да, защита в академии мощная, вряд ли твари могут туда проникнуть. Значит, тот человек знал, что мы сегодня отправимся за пределы ее территории.
Неужели и впрямь Имсен?
Миновав ворота академии, мы оба расслабились. Я вздохнула свободнее, Ярен растворил меч, но руку мою не отпустил, будто забыл, что сжимает ее. Может, мне следовало высвободиться самой, но не хотелось привлекать внимание. Вдруг подумает, что мне неприятно?
А мне не было неприятно, наоборот: от сомкнутых ладоней шло тепло, горячило щеки, будоражило кровь, одновременно успокаивало и волновало. Странное ощущение…
Вспомнив про золотистый свет, лившийся из его ладони, спросила, пряча стеснение:
— Когда на нас напали гончие… ты диагностику проводил. Это же целительская магия, а ты боевик.
