. По этому правилу, территория, завоеванная одним царем у другого, переходила в его вечное владение. Но это правило действовало только при некоторых условиях, включающих личное участие царя в войне, разгром противника в сражении именно на его территории, оккупация рассматриваемых земель, присоединение только фактически покоренной местности и др.
[176] Такое название — δορίκτητος χώρα, досл. «копьем завоеванная земля» — этот принцип получил из древнего обычая бросать перед боем в землю противника копье, помечая тем самым территорию будущего владения
[177]. Когда Александр переправлялся в Азию, он осуществил этот ритуал, вонзив копье в землю великого царя Дария (Diod. XVII. 17. 2). В раннеэллинистической истории использование «права копья» встречается неоднократно (Diod. XIX. 105. 4).
Несмотря на укорененность теории «права копья» в историографии, существует и немного иной взгляд на эту проблему, представленный И.А. Ладыниным. Свое видение вопроса автор изложил в трех очерках (два из которых, к сожалению, остаются пока неопубликованными), а также в устной беседе[178]. По мнению И.А. Ладынина, δορίκτητος χώρα не являлось — по крайней мере, единственным — обоснованием права эллинистического монарха на обладание территорией. Формирование эллинистических государств, напротив, происходило на базе соглашений между диадохами, которые закрепляли за каждым определенный регион, который был в каком-то смысле неприкосновенным. Большое значение для легитимации имели династические браки, а также связь с домом Аргеадов. Между тем, И.А. Ладынин сомневается в ранней — доэллинистической — природе «права копья». Действительно, приведенный А. Мелем в качестве наиболее раннего упоминания эпизод аннексии Филиппом II Амфиполя, является весьма спорным[179]. Продуктом более позднего времени считает И.А. Ладынин и рассказ об Александре, вонзившим копье в землю Дария.
На наш взгляд, несмотря на отсутствие свидетельств, древность самого «права копья» или в целом «права на завоевание» не вызывает сомнений. Обычай метать копье в землю противника перед боем, как кажется, имеет глубочайшие исторические корни[180], поэтому возможность поддержания этой практики Александром все же остается. Вслед за А. Мелем и Р. Биллоузом можно подчеркнуть важность сообщений о δορίκτητος χώρα Иеронима из Кардии. И хотя Диодор пересказал события, изложенные Иеронимом, не самым образцовым способом, компетенция самого Иеронима здесь не вызывает сомнений
