Первыми диадохами, принявшими царский титул, были Антигон и его сын Деметрий, которые стали называть себя царями после победы при Саламине над флотом Птолемея (Plut. Dem. 18). За ними последовали Птолемей, Лисимах и Селевк. Важно, что принятие царского титула является следствием военной победы. Впоследствии наследники диадохов должны были подтверждать свою царскую состоятельность регулярными военными победами. Но, как отметил Э. Бикерман, «власть, образованная в результате победы, может исчезнуть в случае поражения…»[169]. Если царь был не в состоянии вести войско в сражение, то он терял расположение своих полководцев и мог лишиться всего.
У Селевкидов уникальным компонентом царской власти стало сочетание в образе правителя как македонских, так и «восточных» черт. Для македонян Селевк I оставался царем старого типа — полководцем и победителем[170]. В этом смысле все эллинистические монархи были наследниками Аргеадов. Аппиан (Syr. 54) подмечает, что Антигон и Деметрий были провозглашены царями, т. к. не осталось никого из рода Александра. Такой царь по македонской традиции избирался советом полководцев, и власть его основывалась на праве победителя. Но для многонационального населения империи Селевка он был воплощением иных сил. Жители некоторых восточных сатрапий воспринимали его как наследника династии Ахеменидов. Так, «список царей» из Урука (IM 65066) демонстрирует строгую линию преемственности сменяющих друг друга правителей от Ашшурбанапала до Селевка II. Другой же «список» из Вавилона (BM 35603) — от Александра III до Аршака. Персидские Великие цари, в свою очередь, придавали своей власти божественное происхождение[171]. Короткое замечание Плутарха, что Селевк и до принятия царского титула в общении с варварами величал себя царем, является свидетельством различия в представлениях о природе царской власти у македонян и восточных народов[172].
Но царь — это не просто победитель, это еще и воплощение закона. Строки из «Суды» лишний раз напоминают, что, кроме управления армией, царь должен разумно вести государственные дела. Плутарх зафиксировал один случай с Филиппом (Mor. 179C), который отказался разбираться в делах простой старухи, сославшись на то, что у него нет на это времени. На что старуха возразила ему: καν μη βασίλευε (так не будь царем). Антигон в конце жизни объяснял кротость своего правления тем, что ему необходимо заполучить репутацию и расположение (δόξης καν εύνοίας) (Plut.
