Скажи, чтобы ясно
Я увидела, как мало мне чести меж всеми богами.
Можно ли верить в ее искренность? Может быть, она действительно считает, что не пользуется никаким влиянием? Не следует, однако, думать, что любой поэт, живший ранее XIX в., обязательно примитивен или даже скудоумен. Меньше всего это можно сказать о Гомере. К сожалению, складывается впечатление, что исследователи зачастую понимают слишком буквально изысканные психологические приемы Гомера, имеющие целью отвлечь внимание читателя. Ведь и для автора рассказа об Ионе развитие действия не имеет значения. Он рисует занятный характер раздражительного человека, который безмерно преувеличивает свои страдания и теряет всякое чувство меры из-за малейшей обиды. Такая манера изображения характеров встречается и у Гомера. Как пример можно привести спор между Ахиллом и Агамемноном. У них, в сущности, не было серьезной причины для такой размолвки, однако оба доходят до несправедливости, бессмысленных преувеличений и нелепых взаимных оскорблений. Почему Гомер их изображает таким образом? Чтобы дать нам поучительный пример или чтобы вызвать у слушателя неприязнь? Но к кому?
Так же обстояло дело и в «Рассказе об Ионе». У Гомера речь идет о вспыльчивых и несдержанных воинах, а в лице Ионы автор вывел слабохарактерного обывателя, готового по всякому поводу расстаться с жизнью. Но так ли он далек от Ахилла, который, проливая слезы на морском берегу, не может дождаться часа, чтобы излить свое горе капризного мальчишки на груди у матери?
Смешные черты недалекого обывателя у героев Гомера встречаются нередко: обычно он наделяет ими богов. Но какая эпоха проявляла интерес к мелким слабостям безобидных посредственностей? Эта проблема кажется нам основной для легенды об Ионе. Кто думал о том, что при гибели города пострадают не только жители — женщины и дети, — но также и населявшие его животные? В эпосе II тысячелетия до н. э., да и много позже, никогда не встречалось ничего подобного. В тех случаях, когда эллинистическая литература хотела быть гуманной, она поднималась до известной одухотворенности, но истинная доброта в ней отсутствует. Мы встречаем эти качества разве что в «Трудах и днях» Гесиода с его простодушным нагромождением весьма слабо аргументированных жизненных правил.
Историю Ионы можно поставить в один ряд только с Гесиодом, «Повестью об Ахикаре» и с «Осадой Иерусалима». Распространение гуманного человеческого начала на повседневную жизнь пробудило потребность в доброте и прощении, в понимании маленьких слабостей и заблуждений. Ничто не могло лучше показать пробуждение этих новых черт, чем «Рассказ об Ионе», столь чуждый духу всего Ветхого завета. Он мог возникнуть только в то время, когда разыгрались описываемые события, то есть прежде, чем достигшая вершины своего могущества Ниневия была разрушена. После гибели города в 612 г. любой читатель с полным основанием мог, конечно, возразить: «А ведь бог города не пощадил».
