Вскоре отказались от панциря и поножей для возничего — хотя и полезных, но сильно отяжелявших колесницу. Воин должен был на большой скорости выпустить весь запас стрел и скрыться. Другого оружия, кроме лука и дротиков, не было. Все это убеждает нас в том, что Гомер имел весьма смутное представление о битве колесниц. У него тяжеловооруженные воины отправляются на поле боя на колесницах, соскакивают с них и сражаются пешими. Это еще можно было допустить, если бы речь шла об отдельных военачальниках.
Но Гомер, очевидно, представлял себе, что на колесницах сражалась основная масса воинов. Более того, он утверждал, что Афина длинным копьем из-за спины лошади ранит Ареса в кисть руки. Несомненно, гомеровский эпос возник в то время, когда уже не было сражений на колесницах. Конечно, будучи городским жителем, Гомер сам никогда не участвовал в сражениях, но если бы была возможность, он расспросил бы участников битв (а как же иначе?) и любой воин мог подробно рассказать ему обо всем. Ведь Гомер прекрасно разбирался в обстановке своего времени.
Из более раннего эпоса Гомер не мог получить детального представления о битве колесниц. Немногочисленная знать, еще пользовавшаяся ими, приберегала колесницы для парадов, охоты и спорта. Лишь кельты, к великому удивлению римлян, еще долго не отказывались от этого уже ставшего антикварным вида оружия, что объяснялось их сословным строем. Однако Гомеру хотелось дать описание битвы колесниц, и всадники оказались ему не нужны. Мы и не встретим их при перечислении воинов. В то же время он был хорошо знаком с верховой ездой: так, Диомед и Одиссей скачут у него домой верхом на белых конях Реса[26], а после гибели своего плота Одиссей седлает обломок киля, как коня.
Отсутствие всадников у Гомера, по-видимому, можно объяснить увлечением новой модной военной тактикой того времени — фалангой, сведения о которой Гомер почерпнул в элегиях поэта Тиртея[27]. У Гомера о фаланге сказано немного, так как он предпочитал архаизировать обстановку. Но именно поэтому колесничие, которые, собственно, должны были стрелять из лука, у него оказываются тяжеловооруженными пехотинцами, что — как мы уже убедились — было совершенно невозможным. Лучники тоже показаны у Гомера неправильно. В эпоху могущества ассирийцев стрелки из лука составляли ядро войска, и даже при персах они еще играли большую роль. Гомер попадает здесь в трудное положение. Он стремится сделать свое повествование интересным, хочет продемонстрировать знание археологии и в то же время не может не упомянуть и новейшие достижения в военной технике. С одной стороны, он видит широко распространенные по всему Востоку отряды лучников, а с другой — спартанских тяжеловооруженных пехотинцев-гоплитов. Его мало смущает, что смешение этих двух миров приводит к курьезам. Описания войн даны Гомером со знанием дела, как, например, рассказ о способе ведения войны локрами
