Николай Никодимыч и его супруга любят посидеть дома в трезвой и рассудительной компании. Вечером чаевничали у них снабженец Лаврецкий и бухгалтер с женой. Обсуждали текущие дела в масштабе «Сельхозтехники» и в более крупном, под конец сыграли в подкидного. Гости ушли, а Николай Никодимыч сел в столовой к письменному столу. Перед ним двойной лист бумаги в линейку, в руке перо.
«А 12-го числа сего месяца неизвестные воры похитили ценное имущество, — пишет он крупным почерком с завитушками, который в старину называли уставом. — Происходит это явление по причине царящей бесхозяйственности. Неликвиды лежат под ненадежным навесом, подвергаясь атмосферным осадкам и расхищению. Кроме того, они являются существенным тормозом движения оборотных средств, о чем неоднократно ставился вопрос перед местными организациями».
Дописав третью страницу, Климушкин расписывается и кладет письмо в конверт с надписью: «Облисполком. Товарищу Ф. И. Узлову. Лично». Потом потягивается и с чувством исполненного долга идет спать.
Ночь. В полный накал светят над поселком сентябрьские звезды. Притих маневровый паровоз на путях, в проулках лежат густые тени.
Спит Снегиревка.
3
От станции песчаная тропа круто забирала в сосняк. Перекидывая чемодан из одной руки в другую, Арсений Шустров шел следом за попутчиками, прибывшими с тем же поездом, что и он. Минут через двадцать тропа взбежала на горушку, сосны поредели, и Шустров остановился, опустив чемодан на землю.
Охваченная холмами, вся в зелени, в солнечных, скользящих по воде отблесках, расстилалась понизу широкая речная пойма.
Осень выжелтила листву берез, а клены обрызгала веселой киноварью. Среди ее щедрых красок вразброс пестрели голубые и белые дома поселка в клетчатых шапках черепицы. По реке лениво блуждали рыбачьи лодки, водонапорная башня тянулась рыжим отраженьем до самой ее середины.
Арсений щелкнул портсигаром, закурил. Так вот она, березовская «Сельхозтехника»!.. Мимо проходили последние пассажиры с электрички. Молодой старшина милиции, поотстав, оправлял ошейник на рослой овчарке; мужчина в кожаном полупальто что-то говорил ему и смотрел на часы. Затем и они ушли. Тропа опустела. Пуская раздумчиво дымок, Шустров присел на чемодан.
День переваливал на вторую половину, когда уже во всем чувствуется приближение вечернего отдыха.
В поселке, у колонок, судачили женщины, кричали мальчишки, и в звуки эти вплетался ровный, ненавязчивый гул моторов. Он шел от большого здания, темневшего в стороне, у реки. На обширной площадке и под навесами стояли там тракторы, комбайны, прицепы, между машинами сновали люди. «Мастерские», — догадался Шустров.
