Он улыбнулся, вспомнив, с каким тяжелым чувством покидал неделю назад кабинет Узлова.
Всё тогда представлялось в его жизни порушенным, спасибо, хоть поддержала Мария. Подумать только: одним телефонным звонком, одной получасовой беседой с областным руководителем, он, считавший себя человеком устойчивого положения, был выбит из седла, как неопытный ездок. Издевкой звучали в его ушах слова Узлова: «Годик-другой поработайте по специальности, а там посмотрим…» Чего «посмотрим», уважаемый Федор Иваныч? Легко так говорить, сидя в кабинете с глубокими кожаными креслами… А может быть, и напрасно расстраивался он в тот трудный день? Может быть, права Мария? Теперь-то, в общем, всё равно. Нет, не всё равно. Именно теперь всё будет зависеть от собственной его собранности и осмотрительности. Надо держаться, во что бы то ни стало держаться. Ведь вот же и эта Снегиревка, ей-богу, не так уж, кажется, и плоха! «Ничего, посмотрим, — повторил он машинально напутствие Узлова. — Обживусь, вызову Муську, и авось дело пойдет».
Так, обдумывая перемену в своей жизни и убеждая себя, что чему быть, тому не миновать, Шустров спустился под гору и вошел в Снегиревку.
Контора «Сельхозтехники» помещалась в первом этаже светлого двухэтажного дома, вблизи мастерских. Шустров оглядел темно-синий плащ, смахнул с рукава божью коровку и, пригибаясь, хотя косяк был, не низок, вошел в дом.
Несколько дверей выходило в полутемный коридор. Арсений приоткрыл наугад ближайшую: в небольшой комнате сидела за столом молодая женщина. «Девять и две десятых! — кричала она в телефонную трубку. — А торфа?.. Алло, «Рассвет», «Рассвет»! А торфа сколько?..»
— Разрешите? — спросил Арсений и, не дожидаясь ответа, подошел к столу. — Мне бы управляющего.
Женщина положила трубку на бумаги. Щуря глаза и прикрывая их зарозовевшей от солнца ладонью, улыбнулась:
— Он рядом. Пройдите здесь, пожалуйста.
В трубке на всю комнату гремел голос: «Нюра! Нюра, черт!»
Через внутреннюю дверь Шустров прошел в смежное помещение, которое несомненно было приемной. Вдоль стен стояли стулья, диван. У двери напротив с табличкой «Управляющий» просматривала бумаги почтенная женщина в очках. Шустров повторил ей вопрос и, получив разрешение, постучался в дверь.
— Идите, чего уж, — сказала секретарша.
Вероятно, его и не услышали бы: в кабинете громко и возбужденно разговаривали двое мужчин. Горячился, впрочем, один — тот, что сидел в кресле за письменным столом. Придерживая на груди отвороты плаща — как будто вот сейчас с него сдернут последнюю одежку, — он выкрикивал на высокой ноте: «Нет, нет, не могу, Яков Сергеич, как хотишь!» Другой мужчина — пожилой и кряжистый, с багровой складчатой шеей, стоял у окна.
