Нюре нравятся эти последние минуты уходящего дня: можно не спеша составить сводку по ремонту техники, помечтать, глядя на догорающую за окном зарю.
У Нюры простенькое лицо с чуть вздернутым носиком; на висках болтаются смешные кудряшки, глаза не поймешь какие — то ли зеленые, то ли желтые. И фамилия у Нюры для непривычного слуха смешная: Лобзик.
Немногие в Снегиревке знают, что Нюра — круглая сирота, потерявшая в войну родителей. Но многим памятно, что года четыре назад была у нее милая девичья фамилия — Травина, а Лобзиком, Юркой, был здешний молодой и расторопный механик.
И в глаза и за глаза Лобзика не называли иначе, как Юркой, а то еще и добавляли: «разудалая душа», «ветродуй». Нюру коробило это, но Юрка был в общем-то добродушный и с лица приятный. В ту пору она только приехала в Снегиревку, зеленая, как дикое лесное яблочко. Поступила счетоводом в МТС; жила, как и теперь, у двоюродной тетки Глафиры, в комнатенке с отдельным входом. Лобзик приходил сюда вечерами, а после поездок в Березово и по району приносил иногда шелковый платок, полкило недорогих конфет или бутылку вина. И однажды он поведал Нюре, что не может представить себе дальнейшую жизнь без нее. У Нюры сердчишко затрепыхалось, но, ласково сдерживая Юрку, она сказала, что брак, как положено, надо оформить в загсе.
— А я разве что говорю? — сказал Юрка. — Загс так загс!
Через год у Нюры родилась дочь. Лобзик всю неделю, пока она лежала в больнице, был в дальней командировке. Нюра придумала несколько имен для дочери, а окончательный выбор отложила до возвращения мужа. Она была уже дома, когда заявился Лобзик. Такой же непоседливый, бездумный, только носом повел, увидев конвертик с ребенком на Нюриной кровати. Не справился — кто родился, всё ли обошлось благополучно, — Нюра сама рассказала.
— Как назовем ее, Юрик?
— Смотри, тебе видней, — сказал он.
— Если Люсей, Людмилой? Как считаешь?
— Валяй, — сказал Юрка.
«И правда, ветродуй», — горько подумалось Нюре.
С помощью Глафиры она воспитывала дочь, ходила на службу, училась на диспетчера. Лобзик всё чаще пропадал в разъездах, а раз исчез куда-то и месяца два не показывался. Из МТС он ушел, работал в леспромхозе, потом перебрался в Березово, на мебельную фабрику. Нюра крепилась. Старалась убедить себя, что ее Юрик не такой, как думают другие, что еще вернется, а чувство отзывалось тревожно: нет, нет. Обманута. Покинута… Еще через полгода он снова появился на горизонте. Зашел в Нюрину комнату, как гость. Не раздеваясь, присел у стола:
