— Чего ты уставилась на меня, Аникуца? Сплошь красный свет… Давай дорогу!
Стрелочница машет руками, словно насылает на него проклятья, хотя явно обрадовалась его появлению.
— Зеленый!.. Все бы тебе кочевряжиться, старый черт.
— Кочевряжиться? — не без удовольствия повторяет машинист необычное слово. — Могу и покочевряжиться, если пустишь в будку…
Машинист поворачивается к Николаю, его черное от угля и сажи лицо становится серьезным.
— А этот господин зачем к тебе пожаловал?
Николай спешит объясниться, пока воинственная стрелочница не заговорила первой, но видит, как из паровоза спускается высокая девушка с узелком в руке. Ловко спрыгнув на землю, она идет к ним.
— Елена?.. — спрашивает Николай.
Девушка вздрагивает, переводит недоуменный взгляд на машиниста.
— Да, это я!
Даже в темноте видно, что лоб у нее гладкий как мрамор, лицо одухотворенное, дерзкое.
— Меня прислал Кузман… — говорит несколько сконфуженно Николай.
Она протягивает руку, здоровается. Нежный, бархатный альт девушки как-то не вяжется с выражением ее сурового лица.
— А я волновалась, встретят меня или нет… Куда бы я в такое время пошла, не зная пароля!
— Я с вами совсем замешкался. — Машинист кидается к паровозу с проворством, не свойственным его возрасту. — Вы, надеюсь, столкуетесь…
— До скорого свиданья, бай[2] Яким! — подняв руку, прощается Елена.
Паровоз свистит, могучие рычаги, словно конечности диковинного чудища, приходят в движение, поезд устремляется в низину, к пристани — конечной остановке. Так-так-та-ак! — поют колеса, а в заднем вагоне кто-то, по всей видимости пьяный, брюзжит:
— Каждому телеграфному столбу кланяется… Поезд называется!
К молодым людям утиной походкой приближается стрелочница, в ее голосе нотка умиления:
— Встретили?
— Встретил. — Николай берет у девушки узел.
Стрелочница заговорщически кивает.
— Коли встретили — топайте отсюда! Не ровен час, нагрянет кто-нибудь.
Они уходят по грязному руслу, прорытому дождевыми потоками, что устремляются с Сарыбаира в непогоду. Николай уже провел «обследование»: косы у девушки нет, у нее короткая стрижка «под мальчика», но волосы и впрямь русые, их тонкие прядки, зачесанные назад, блестят.
— Ну, что тут у вас? — нарушает молчание Елена. — Уже освободили заключенных?
— Здесь заключенных не много.
Она останавливается и смотрит на него подозрительным взглядом.
— Как то есть не много?
— Большую часть их еще при Багрянове перевели в глубь страны… Остались уголовники да разная мелкая шушера…
