— Проходи, раздевайся. Сейчас я тебя чаем напою. Снимай свои туфли, в таких туфлях и на морозе, ноги-то у тебя, наверное, как ледышки. Чувствуешь их?
— Нет.
— Отморозила? Снимай чулки!
Лариса послушно, словно речь шла не о ней, сбросила чулки. Мизинец на левой ноге побелел — какое тепло могут сохранить лакированные туфельки?
— Давай сюда ноги.
— Ой, больно, не три так сильно!
— Потерпи. Я знаю, что больно, но потерпи немного, скоро пройдет.
— Я сейчас закричу…
— Молчи, Ольгу Степановну напугаешь.
Лариса крепко закусила нижнюю губу и замолчала. Демид растер ей пальцы на ногах, они даже покраснели, и, довольный, полюбовался на свою работу.
— Ты можешь выполнить одну мою просьбу? — спросила Лариса.
— Хоть тысячу.
— Нет, только одну: не задавай мне никаких вопросов.
— Не могу. Чаю хочешь?
— Хочу.
Демид, ни слова не говоря, выбежал на кухню и вскоре вернулся, неся в руках два чайника — большой и маленький, заварной, — вернулся в комнату. Лариса сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и задумчиво листала одну из книг старого Вовгуры.
— Посмотри, — сказала она, — на эту чугунную шкатулку для драгоценностей Штольбергской фабрики в Ильзенберге. Дед и фотографию приклеил, и схему, и размеры ключей. Представляешь, какие богатства там лежат? Бриллиантовые диадемы, индийский жемчуг и непальские сапфиры…
— Представляю, — весело ответил Демид, — но у нас с тобой богатства не меньше: чай, сахар, хлеб и колбаса.
— Я хочу только чаю. — Она перевернула страницу. — Денежный шкаф фирмы Фрица Бауэра с сыновьями в Цюрихе…
— Тебе две или три ложки сахару положить?
— Три, я люблю сладкий.
— Я тоже. Бери, вот тебе бутерброд.
Лариса немного поколебалась, но тут же взяла бутерброд и жадно впилась в него зубами.
В этот момент в дверь постучали. Демид, не колеблясь и минуты, крикнул:
— Да, да, пожалуйста, входите, Ольга Степановна.
И действительно на пороге появилась старая учительница, посмотрела на Ларису, будто видела ее здесь не один раз.
— Добрый вечер. Нужна ваша помощь, дети.
— Всегда готовы, — по-пионерски вскинул руку Демид.
— Котлеты пропадают, — сокрушенно вздохнула женщина, — стою перед дилеммой: или вы их сейчас съедите, или завтра мне придется их выбросить.
— А их можно на мороз вынести, — сказала Лариса, — не испортятся. На улице — двадцать градусов.
— Ну-у, — протянула учительница, — мороженые котлеты — разве это вкусно? Одним словом, Демид, сделайте с Ларисой мне такое одолжение — съешьте…
Лицо Ларисы осталось по-прежнему спокойно-непроницаемым, лишь ноздри шевельнулись, уловив запах жареного мяса, а Демид, не скрывая своего восторга, заявил:
