— Показала своё лицо охраннику, накачала господина Грецци нейромедиатором, выставила его похотливым кобелем в его же собственном заведении, заставила агента Таурецки работать по-грязному, чуть не сорвала задание и в завершение сломала систему климат-контроля в серверной, — тем временем хлёстко перечислила мои прегрешения эльтонийка. — И все эти ухищрения нужны были лишь потому, что ты не успела стащить ключ-карту из кармана пикси, пока он гулял по главному залу! Агент Керроу, это позор!
Кровь бросилась мне в лицо, в ушах застучало. Позор?! Да она вообще осознаёт, что это задание просто невозможно было выполнить лучше? Подавив первый порыв наорать на госпожу Глэнду, я сдержанно ответила:
— Во-первых, мне не дали время на подготовку. Во-вторых, компьютеров оказалось два, а не один. Вы обязаны были предупредить меня о такой детали. В-третьих, я не успела бы скопировать ключ и вернуть его обратно, дважды подряд «случайно» столкнувшись с Шармэлем Грецци. Он слишком мало времени провёл в общем зале, и это совершенно точно вызвало бы подозрения на мой счёт…
— Довольно!
Я ненавидела это короткое и ёмкое слово. Точно ударом хлыста, она всегда заставляла меня замолчать, проглотить свои аргументы. Как умелый дрессировщик, Глэнда одной только интонацией могла дать мне почувствовать себя полным ничтожеством. В кабинете наступила вязкая, почти осязаемая, звенящая тишина.
— Оправдания для слабаков, агент Керроу. Ты алеф-класс, а сработала как подзаборная криворукая карманница. Ты должна работать безупречно, без осечек, а не оставлять после себя слоновьи кучи дерьма.
Несправедливые обвинения в мой адрес ядовитым жалом вонзились где-то в районе грудной клетки. Долгие годы я была лучшей из лучших, Феликс часто ставил меня в пример агентам. Я гордилась тем, что являюсь высококлассным профессионалом и способна выполнить даже то, от чего отказывались другие специалисты моего класса. Работа составляла весь смысл моей жизни. Да, порой я ненавидела бесконечную смену имён и лиц, зубрёжку вымышленных историй и обман, но это заставляло чувствовать себя живой и даже нужной. Работа дала мне какое-никакое общение с коллегами и зыбкую видимость дружеских отношений. А когда я служила под началом Феликса, то и вовсе порой забывала об издержках своего дела.
И вот сейчас меня обвинили в непрофессионализме…
— Прошу прощения, — произнесла я осипшим голосом. — Этого… больше не повторится.
Несколько мучительно долгих минут Глэнда изучала меня янтарными глазами. Я всегда поражалась тому, как она умеет вот так молча смотреть. Кажется, что ничего не происходит, и в то же время на душе становится как-то особенно маетно.
