Попробуй теперь втолкуй, что между ним и Доналдом встало нечто действительно большое, что это извечная драма.
Началось даже не с Доналда. Пи-Эм просто обязан в точности вспомнить каждое свое слово. Он должен также решить для себя, бывают ли в жизни минуты, когда человеку приходится делать прямо противоположное тому, что он хочет сделать.
Он думал о Милдред Додсон, а злился на Лил. Испытывал ненависть к брату, а выместил ее на маленькой Ноленд. Он не выбирал подходящий момент. Это случилось в минуту, когда он меньше всего собирался затевать драку и к тому же держал в руке полный стакан.
Он шел по их следу. Отыскал обоих на веранде и решил, что там больше никого нет. Лил с притворно материнским видом гладила теперь уже не руку, а пальцы Доналда.
Тут он и выпалил, сам удивляясь тому, что говорил:
— Как вам обоим не стыдно! Как вам не стыдно, Лил! Если бы ваш муж…
Чтобы все получилось именно так, потребовалось просто чудовищное совпадение разных случайностей. Потребовалась также другая коллизия: Лэрри Ноленд, обычно ничуть не ревнивый, выпил больше нормы и, как Пи-Эм, двинулся по следу жены.
По логике он должен был обрушиться на Доналда.
Так вот, когда Пи-Эм заговорил, Лэрри стоял, притаившись в углу веранды. И, вопреки всем ожиданиям, сорвал злость на Пи-Эм.
У этого мирного человека бывали звериные вспышки.
Без предупреждения, без единого слова он въехал Пи-Эм кулаком в лицо.
Стакан буквально взлетел в воздух, вылился на платье м-с Ноленд и разбился об пол. Непроизвольно отреагировав на боль в челюсти, Пи-Эм, в свою очередь, ударил раз, другой, третий, может быть, даже больше и продолжал бы так до бесконечности, хотя противник его уже свалился.
Был ли еще кто-нибудь рядом с ними в эту минуту?
Пыталась Лил остановить Доналда или нет?
Брат, стиснув кулаки, надвигался на него, и Пи-Эм, облегченно вздохнув, встал в позицию.
Удар пришелся ему в левый глаз, который он так больше и не открыл. Но его кулаки тоже угодили не в пустоту. До сих пор у него в ушах стоит крик Норы:
— Пи-Эм!.. Успокойся! Оставь его!
После первой схватки оба отступили, давая себе свободу маневра. В зрачках Доналда поблескивал все тот же свирепый иронический огонек.
— Не забудь, что я тебе сказал, — процедил он сквозь зубы. — А теперь иди сюда, я расквашу твою поганую рожу.
Может быть, сказано было и не совсем так, но слова «поганая рожа» Доналд употребил. Нора бросилась оттаскивать мужа. Не придумай он историю с сумасшествием, их, скорее всего, оставили бы в покое — пусть выясняют отношения сами.
