— Ладно, — пробормотал я и в растерянности почесал ухо. — Чудеса чудесами, а искать твоих хозяев нам все равно придется.
Собака наклонила голову набок и удивленно посмотрела на меня.
— Искать, понимаешь, искать, — объяснял я ей, но на морде потеряшки было по-прежнему написано недоумение.
«Наверное, лучше будет показать на примере», — решил я и опустился рядом с ней на корточки.
— Домой! Домой! Ищи! Где твой дом? Собачка, миленькая, ну пожалуйста, попробуй взять след, — уговаривал я ее, стоя на четвереньках и втягивая носом воздух. В собачьих глазах, кажется, мелькнула искра гениальной догадки. Она послушно опустила голову, поводила носом по снегу, к чему-то принюхиваясь, и резвым размашистым галопом рванула по дорожке вперед. Я помчался за ней, изо всех сил вцепившись в поводок. Оббежав вокруг пруда, собака на мгновенье остановилась, покрутилась на месте, словно отыскивая потерянный след, и уверенно припустила через дорогу к дому. Когда мы добежали до подъезда, я был готов от досады сгрызть все сосульки, свисавшие с козырька: она привела меня к МОЕМУ дому и теперь радовалась, как щенок, что так легко справилась с поставленной задачей.
— Эх ты, Пинкертон, — я погладил кудрявую макушку. — Ладно, попробуем еще раз. Только будь внимательнее. Мы ищем ТВОЙ дом, а не мой. Поняла?
Собака с сожалением посмотрела на меня, потом на дверь.
— Нет, ТУДА мы сейчас не пойдем. Тем более что ТАМ мы уже все съели. Мы будем искать ТВОЙ дом, — для убедительности я поплотнее натянул шапку и махнул рукой в сторону школьного двора. Приглашать дважды потеряшку не пришлось. Она тут же развернулась и потрусила впереди меня, выписывая затейливые петли между сугробами. Ей было все интересно: и столб, и машина, и фантик от жевательной резинки, и старая автомобильная покрышка, и тетенька, проплывающая мимо с полными продуктов сумками. Потеряшка везде успевала сунуть свой любопытный нос, и ей за это ни разу не попало. Даже тетенька с сумками, вначале охнув от испуга и прижав пакеты к груди, в следующую секунду уже расплылась в благодушной улыбке, глядя, как потеряшка радостными прыжками и призывными взглядами выпрашивает приглянувшуюся сардельку.
Когда мы подходили к школе, я заметил на спортивной площадке двух мальчишек, вяло гонявших по полю футбольный мяч. Один из них был худой, долговязый, с синим зенитовским шарфом поверх куртки, другой ниже ростом, крепкий, коренастый, в олимпийской жилетке и фирменных бутсах. Двор был пуст. На ступеньках крыльца валялись две спортивные сумки. И валялись они, видимо, давно. Хозяева сумок, должно быть, коротали за игрой уже не первый час. Мяч лениво перекатывался от одного к другому, футболисты едва перебирали ногами, готовые в любой момент бросить игру, едва замаячит на горизонте новая забава. В радиусе ближайших пятидесяти метров маячили только мы с потеряшкой. Я оглянулся, ища глазами пути отступления. Еще бы! Ведь длинный был не кто иной как Вовка Жердяй из 6-го «б».
