— Ну что, собака, придется нам самим как-то искать твой дом, — я присел перед потеряшкой на корточки. Решив, что я предлагаю ей поиграть, она тут же бросилась меня облизывать. — Нет, погоди, — я старался увернуться, но потеряшка была проворнее, и в следующее мгновенье мы с ней уже валялись в сугробе, отчаянно дрыгая ногами. — Стой! Стой! Так нечестно! — отдуваясь и пыхтя, я наконец поднялся на ноги и, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно строже, попытался утихомирить расшалившуюся непоседу.
— Стоять!
Однако не тут-то было. Собака, видно считавшая, что мы продолжаем дурачиться, принялась улепетывать от меня по сугробам. Временами она останавливалась, оглядывалась, бегу ли я за ней, весело крутила головой и припадала на передние лапы, поджидая меня. Но стоило мне приблизиться, как она, взвизгнув от возбуждения, снова бросалась прочь…
— Ко мне! — кричал я, задыхаясь. — Да прекрати же, слышишь?!
Бегать, проваливаясь по колено в снег, было не так-то легко. Наконец я, обессиленный, остановился. Собака замерла в десятке метров от меня, но подходить явно не собиралась. Я с досады топнул ногой. И тут произошло нечто невероятное.
Ворона, до тех пор с интересом наблюдавшая за нашими маневрами со своей ветки, вдруг покинула ее, в несколько взмахов крыльев долетела до нас и приземлилась неподалеку от потеряшки. Вразвалку она проковыляла к обросшему снегом кончику поводка и уверенно взяла его в клюв. Потеряшка, казалось, ничуть не удивилась. Важно вышагивая, птица повела собаку к дорожке. Глядя на эту парочку со стороны, можно было подумать, что они вот так прогуливаются каждый день, настолько спокойно и естественно они это делали.
Наконец, сделав крюк по дорожке, ворона подошла ко мне и только тогда выронила из клюва поводок. Потеряшка послушно села рядом.
— Так не бывает… — открыв рот от изумления, я смотрел на ворону.
— Бы-ва-ет, — невозмутимо прокаркала ворона. На ее лапе что-то тускло блеснуло. Приглядевшись, я увидел, что это широкое, медное и, кажется, очень старое кольцо.
«Наверное, она не так просто ворона, а чья-нибудь, потому и ученая», — ошарашенно подумал я, и эта мысль меня почему-то немного успокоила.
Ворона искоса глянула на меня ироничным глазом, развернулась и, расставив крылья, не спеша заковыляла в направлении пруда.
— Ну и дела… — присвистнул я, глупо улыбаясь ей вслед. — Ты когда-нибудь такое видела? — спросил я, повернувшись к потеряшке. Потеряшка навострила уши и замерла. Кажется, свисту она придала гораздо большее значение, чем недавнему происшествию.
