– Мне нужен паек на дорогу, – говорю я ему.
Вспышка, которую вчера могла бы и не заметить, мелькнула в его глазах. Но сегодня я научилась читать между строк.
Его сжатые губы – скептицизм. А что, если там ничего нет? Мягкость в глазах? Очень жаль, что приняла за сочувствие. Она может быть мертва. Он думает, что я сумасшедшая, и это ужасно злит, пугает… что, если он прав? И когда мы оказываемся близко друг к другу на крошечном пространстве кухни, словно в ловушке, я вдыхаю его сомнение. Мне нужно срочно выдохнуть, чтобы его слова покинули мой рот, прежде чем проникнут в мой разум.
– В отличие от тебя, меня ждут.
А после не вижу его лица. И того, что мои слова сделали с ним. Потому что сквозь слезы смотрю на Кей. На ее сухие глаза. Она сильная. Я сломлена, хотя не должна переживать так сильно: мама едва присутствовала в нашей жизни. Мне хочется спросить себя: что со мной не так? Но вместо этого спрашиваю Кей: «Да что с тобой не так?» Память подводит.
Парень ушел. Стою одна на кухне М.М., вцепившись в стол. Капельки усеяли деревянную поверхность. Вытираю их со стола. Вытираю со щек. Шмыгаю носом. Помню, тогда мы были совсем маленькими. Мои последние слова Кей были настолько же обидными? Говорила ли я, что люблю ее, а если нет, то смогу ли когда-нибудь сказать? Скажу. Должна. Беру миску с пюре. Аппетит пропал, но еда есть еда. Нельзя ее тратить впустую. Я ем. Вкусно, с морской солью. Праздник для моей раненой души. Оставляю больше половины парню. Когда он вернется. Если вернется. Жду у окна до наступления ночи, затем сворачиваюсь клубком на диване, чувствуя сожаление и тоску. Ты-я приближается ко мне.
– Я причинила ему боль.
Она останавливается у моих коленей.
– Согласна.
– Он никогда не вернется.
Знаю, мой голос звучит жалобно, мелодраматично, но ничего не могу с собой поделать.
– Не согласна.
– Ты так уверенно говоришь, – ворчу я, опуская голову на подлокотник дивана. Глаза останавливаются на потолке. Мы на заброшенном острове с ограниченным количеством жилой недвижимости. В конце концов ему придется вернуться. Никаких гарантий, что мы снова будем общаться.
«Стану скучать по его голосу», – я вздыхаю, испускаю стон и закрываю глаза рукой.
Ты-я, как и Кей, назвала бы мое поведение иррациональным. Знаю парня всего ничего. Два дня? И вот спустя три года без человеческого общения, плюс два дня, как у меня уже появилась зависимость. Прошлая я посмеялась бы надо мной нынешней: сердце болит, бессонница не дает уснуть.
