– Кассир, господин Лорисс, имеет право подписи.
– Он нашел текущий счет в банке в порядке?
– Нет, напротив. Тринадцатого января, около шести вечера, муж зашел в банк.
– Но в это время банк должен быть уже закрыт.
– Для обычных клиентов – да, но не для него. Служащие работают долго, и он заходил через служебный вход. Муж снял со своего счета триста тысяч франков.
– Таким образом, на следующий день кассир оказался в затруднительном положении?
– Нет, не на следующий. В тот день у него не было крупных операций, и только вчера, когда для платежей потребовалась значительная сумма, он узнал о снятии денег.
– Если я правильно понимаю, ваш муж исчез, не оставив денег ни на свое предприятие, ни вам, ни детям?
– Не совсем так. Большая часть его состояния, в акциях и других ценных бумагах, находится в сейфе, в банке. Однако из сейфа он в последнее время ничего не брал, даже не спускался в хранилище, что и подтвердил мне директор. А ключ лежит дома, на своем месте, в маленьком ящичке письменного стола.
– У вас есть доверенность?
– Да.
– В таком случае... – начал комиссар с непроизвольным облегчением.
– Я заходила в банк: я ведь обещала нашему кассиру вернуть деньги на счет. В доступе к сейфу мне отказали под тем предлогом, что я не могу доказать в соответствии с формулой закона, жив ли мой муж.
Комиссар вздохнул и полез за сигарой. Он понял: это все.
– Итак, вы хотите, чтобы мы начали расследование.
Она только посмотрела на него еще раз, потом встала, вывернула шею и взглянула на часы.
Минутой позже она уже шла через приемную, где женщина в шали, клонясь влево под тяжестью ребенка на руках, униженно объясняла, что уже пять дней, с тех пор как за драку арестовали ее мужа, сидит без денег.
Когда г-жа Монд пересекла тротуар, окрашенный красным светом фонаря у полицейского участка и шофер Жозеф закрыл за ней дверцу машины, она назвала ему адрес своего поверенного, от которого уехала час назад и который теперь снова ждал ее.
Все, что она рассказала комиссару, было правдой, но детина порой является самой крупной ложью.
Г-н Монд проснулся в семь утра и тихо, не дав голодному воздуху проникнуть под одеяло, выскользнул из постели, где неподвижно лежала жена. Так было всегда. Каждое утро он делал вид, будто думает, что она спит. Он не зажигал лампу в изголовье и обходил просторную кровать в темноте, чуть тронутой тонкими полосками света, пробивающимися сквозь щели ставней. Босиком, со шлепанцами в руках. И тем не менее г-н Монд был уверен: стоит посмотреть на подушку – и он видит маленькие черные глаза жены.
