Разумеется, в первую очередь, это значит давно, хотя и не всем хорошо известное: Истина не обитает в книгах и словах, она – не то, чему можно научить, и что возможно довести до сведения. Истина не доводится до сведения, а, напротив, ускользает от всякого сведения, чтобы посмеяться с другого берега над его ловцами. Истина, удобно расположившаяся на книжных полках, растиражированная Истина, многократно упомянутая в библиографических реестрах, растасканная на цитаты, ушедшая в сноски, комментарии, примечания, – одним словом, Истина-потаскуха, – эта-то Истина нужна только для развлечения или утешения скучающих общечеловеков, построивших этот мир по своему образу и подобию. Что до их общечеловеческих идеалов тем, кто отыскал свои «идеалы» во всесжигающем огне? – «Наша культура», – хлюпая, с умилением говорят общечеловеки, обводя рукой книжные полки. Им и невдомек, что в действительности, книги нужны только затем, чтобы составить себе представление о том, что не является ни истинным, ни даже истиноподобным. – Книги – всего только путеводитель по царству заблуждений, тщеславия, лжи. Разумеется, сказанное целиком относится и к этому, написанному здесь.
Сгорающее сгорает, чтобы вернуться туда, откуда оно пришло к нам. Пожирающий огонь возвращает свою добычу в ее истинность, остающуюся ее последним и подлинным местопребыванием. Лишь то, над чем огонь не властен, до поры остается в своем окаменевшем бытии, которое справедливо было бы уподобить самодовольству смерти.
Не указать ли на самоочевидное: истинность этого мира, как и истинность любой вещи, в нем живущей, может быть удостоверена только пламенем, чья реальность столь же очевидна, что и голубизна небосвода или семицветный мост радуги. Да ведь он, кажется, и не перестает сгорать, этот мир, давно ставший призраком! Разве не это пламя, которое он стыдливо называет «моя история», уже превратило его в воспоминание? Не подобны ли, впрочем, эти воспоминания платоновскому мнемосу, – с той лишь разницей, что они возвращают нам не знания, а саму Истину? Но как же они возвращают ее? Не тем ли, что возвращают Истине нас самих? Пожалуй, что так. Разве не сгораю я сам в этом пламени, чтобы вспомнить, наконец, о самом себе, а значит, и вернуться к самому себе, в свой Дом? И не истлевает ли мир в огне, чтобы вернуться к себе и стать Домом, о котором ему пришло время вспомнить.
«Быть», – похоже, это значит вот что, – быть – значит быть вдали.
