— С добрым утром. Извини, конечно, что так отправил поспать, но тебя надо было извлечь на свет Божий. А? Нет, я про тебя даже в ответ такого не думаю. Мне показалось, что небольшая прогулка тебе не повредит.
Что бы такого интересного наврать, чтобы вызвать у нее неприятные мысли и, может быть, разговорить? Нет, кляп вынимать не стоит, она может владеть искусством гомеровских сирен. Попугаем. Чего она боится, но чтобы это было похоже на привычные ей приколы. А, есть. Предательство внутри предательства… Планы внутри планов.
— Думаю, Рамсес был рад услышать от тебя о смерти Ульрика и Николаса. Впрочем, ты сама скоро встретишься с Ульриком. Думаю, что он будет рад услышать это от меня. Он — это, сама понимаешь, Рамсес. Да-да, Белла, все произошло именно так, так странно… но, согласись, очень элегантно. Мне это делать, признаюсь, не очень приятно, но таково условие нашего договора с Рамсесом, а я, видишь ли, в последнее время становлюсь прагматиком. Ничего личного. Он помогает мне, а я делаю небольшой подарок ему. В общем-то, это его излюбленный шантаж, но я думаю, что более выгодного пути, тем паче иного пути, у меня нет. Так вот союзники уходят в вечность, еще даже не успев извлечь выгоду из своего союза. Хотя диадему ты получишь. Рамсес сказал, что в гроб тебя забьют всю в золоте с диадемой на голове. В гробу будут отверстия для воздуха, тебя, по его словам, поставят в лучший склеп. Надо полагать, у тебя будет достаточно времени, пока ты не умрешь, чтобы почувствовать всю прелесть императорской диадемы. «Как она чуть стягивает волосы, как она тускло блестит в свете издыхающих ламп. И ты будешь неделями умолять о быстром конце» — я дословно цитирую Рамсеса, отметь пожалуйста.
Похоронить заживо — это была одна из самых страшных казней вампиров. Я прочел об этом в дневнике Ульрика. Тогда, в двадцатые годы этого века, так казнили за непомерные амбиции одного из младших Адьяри. Его заперли в несгораемом шкафу и бросили на дно какого-то безымянного высохшего колодца во Франции. Когда покойник Сетти через три месяца приказал поднять этот импровизированный гроб, то труп заключенного в него вампира был наполовину разорван и съеден им самим, чтобы заглушить голод крови. Но, если верить Ульрику, это был очень молодой, семидесятилетний вампир, его жажда была сильной, поэтому он сошел с ума и начал пожирать сам себя быстро. Значит, в возрасте Беллы это будет около года. По тому же дневнику мне стало известно, что такой неприятной участи он удостоился, кстати, именно благодаря некой Б. Имею сильные подозрения, что эта самая Б., которая предлагает в восьмую ночь тринадцатой растущей луны 1928 года казнить изменника именно этим способом, и есть та самая Б., что лежит на заднем сиденье. Приятная перспектива, особенно для нее, нечего сказать…
