Из-за угла внезапно вывернулся какой-то громила с автоматом на плече. Я успел увидеть в его глазах удивление или, скорее, недоумение, прежде чем воткнул в него несколько пуль. Этот упал, не издав ни звука, и не загорелся. Вурдалак, надо полагать. Черт. В коридоре воняет порохом. Если они все нюхают так же, как Николас и Ульрик — моему плану крышка от медного таза. Звонкая такая… В темпе вальса поспешим к призывно улыбающимся наядам на стенах борделя.
Подсобка. Подсобка. Подсобочка… АУ! Кроме одинаковых дверей для клиентов здесь ничего больше нет. А, вот она. Действительно незаметная дверь. Я сложил Беллу на ковер и убрал весь хлам с пути. В конце еще одна дверка. Код 310181. Открылась. Ну, надо же, открылась…
Гараж как гараж, несколько разных машин. Я выбрал крайнюю — «Волгу». Беллу поверх покрывала еще обмотал несколькими слоями пленки, пока скотч не кончился и положил на заднее сиденье. Поверх бросил куртку, бронежилет и рюкзак в как можно большем беспорядке. Двигатель с прославленным в веках лязгом газовского мотора лязгнул, заскрежетал, икнул, поперхнулся первой порцией бензина, но потом выправился и зарычал ровно и уверенно. Ох, когда же я последний раз сидел за рулем? А, помню. Когда на джипе ездил в Москву. По вашему времени — год с чем-то. Поднявшись по спиральному пандусу на уровень вверх, заметил ворота и будку с охранником. Помахал ему рукой, что, мол, открывай, все в порядке. Все-таки тоталитарный стиль управления сильно упрощает coup d’etat. И людям и нелюдям. Пропустил, не пикнув, а стоило ему повнимательнее глянуть, ЧТО у меня на заднем сиденье — скажем так, ахнул бы. Из гаража при убежище я выехал в обычную подземную автостоянку. На торпеде только сейчас увидел мигалку, и, открутив вниз стекло, водрузил сей несомненный атрибут власти на крышу.
В стоянке я достаточно быстро вырулил к выходу и увидел, наконец, солнце. Неяркий, но несказанно приятный розово-желтый блин медленно карабкался на дальние крыши. В его лучах даже размазня на дороге приобретала какой-то приятный оттенок. Судя по указателям, на Остоженку можно вырулить через правый поворот. А оттуда до Маркса — рукой подать и все по прямой. Я встал у обочины и, опершись подбородком на сложенные поверх руля руки, решил немного отшлифовать некоторые детали своего плана. Жаль, что курение вызывает у меня лишь отвращение, а то, если закурить, глубоко затягиваясь и пуская дым сквозь ноздри — совсем гибрид из какого-то совкового фильма и рекламы «Кэмел». Сзади послышалось мычание. Кажется, Белла очнулась. Я перегнулся через сиденье и разрезал ножом, лежавшим до того в бардачке, скотч возле ее лица. Когда я осторожно отвел край покрывала, она смотрела на меня тем взглядом, как будто уже видела мою голову у себя в руках, отдельно от тела. Получился очень интересный монолог. Хотя то, как она извивается, ее выражение лица, сжатие челюстных мышц и шипение могут заткнуть за пояс Цицерона.
