— Какие разговоры! Они просто все изрешетили из автоматов и искромсали саблями, — «На мякине я не ловлюсь, сударыня…»
— Значит, это были зомби. И их сделали скорее всего Бруккарай На Рик, других мастеров я в Москве не знаю. Или кто-то со стороны нанял Бруккарай для этого.
— У вас опять заговоры?
— В каком-то смысле все в порядке, эпизод из множества войн. Эпизод, более-менее громкий, но, в каком-то смысле, совершенно рядовой. Ульрика убрали совершенно по-нашему. Итак, придется сообщить Рамсесу, что он, наконец-то император. И теперь я все-таки стану императрицей. Он сумеет надавить на старейшин. Как говорится, что ни происходит — все к лучшему в этом лучшем из миров.
Вот так. Значит, она пожертвовала Ульриком ради диадемы. И продолжает свой утренний макияж. Ну-ну. Думаю, что Ульрик будет рад тому, что его подозрения оправдались.
— А как же я, Белла? Как же я?
— Что ты имеешь в виду?
Я пересказал ей то, что случилось со времени ее ухода до того момента, когда вышел Рамсес.
— Ты поступишь так, как скажет Рамсес. Нет иного пути. Упрямство приведет только к лишним жертвам.
Макияж был окончен. Белла взяла зеркало белым с одной стороны и зеленым стеклом с другой, — в обычных не отражалась — и придирчиво осмотрела себя.
— Прекрасно. Вы свободны, девочки. Мой завтрак в мою комнату. На двоих, — повернувшись ко мне, — ты завтракаешь со мной.
— Мне сейчас, в общем-то, кусок в горло не лезет… Да и мне это не сильно нужно, сама знаешь.
— Пролезет. Привычкам нужно потакать. Иначе ты впадешь в безумие самоограничения. А это хуже всего. На троих, девочки. Разбудите Настю.
Белла встала, взяла меня за руку и повела за собой вниз. Вот возьму сейчас и жахну тебе из пистоли в голову, интриганка. И забрызгает меня твоими трехсотлетними мозгами. Думаешь, умнее всех… Но меня чугунной цепью сковывает «договор» с Рамсесом, удерживает оставшаяся за гранью мира Венуся, обещание, данное Ульрику и прочее, прочее. Моя рыжеволосая совесть… Как же нас с тобой подставили… Смертным воистину не место в играх бессмертных. Все происходит по чьей-то злой и извращенной воле, которая пытается нас использовать как свои покорные орудия или через нас кого-то использовать. Но у нее ни хрена не выйдет, пока мы вместе. Мы не игрушки ни в руках судьбы, ни в чьих-либо еще руках. «Кроме собственных, дружок, кроме ваших собственных ручонок. Все ведь вы с ней сами начали!..» Заткнитесь, демоны в моей голове… Не смущайте мою веру. Пока я верю — я еще живу. Хоть в каком-то смысле.
