Белла уже знала вкус крови. Она с удовольствием пила коровью, свиную, птичью и человеческую кровь, в особенности ценя кровь девушек, ее ровесниц, которые шли торговать собой, а попадали в цепкие и смертельные объятия учительницы и ученицы. Она легко распознавала все семьсот семьдесят семь основных букетов крови, умела оценить разницу между живой кровью и кровью, собранной у свежего трупа, и достаточно разбиралась в анатомии, чтобы не умертвить пищу раньше времени.
Платья, украшения, яства, вина, кареты — Белла получила все и разом, даже балы, среди таких же, как и она, питающихся кровью.
Если Клэр сходила с ума от ужаса, видя чужую кровь и страдания, то Белла с явным удовольствием часами торчала в пыточной, в подвале замка, куда нередко попадали разные глупцы, наблюдая. После того, как она упросила Айше ознакомить ее с устройством и действием дыбы, и она часа два провисела с выкрученными руками, задыхаясь от боли и какого-то непонятного счастья, Белла решила для себя хотя бы несколько часов в месяц посвящать этому восхитительному и поучительному занятию.
— Вот я и стала чудовищем, как моя госпожа, — вслух сказала Клэр.
— Ты была никем, никем не стала, никем и умрешь, Клэр. Лучше быть прекрасным чудовищем, чем смазливым ничем, — раздраженно перебила сама себя Белла.
— Если я умру, ты умрешь тоже, ты же я, ты не можешь без меня.
— Меня зовут Бел-Атарх, Беллатрикса, яркая звезда южного неба, предвещает, восходя в квадратуре Марса, несчастную и гибельную любовь, либо, в Венере, долгую и бурную жизнь. Бел-Атарх не верит в твои глупости и знает, что ты умрешь сегодня. Я буду жить долго, очень долго, очень-очень долго и еще дольше, жить рядом с моей госпожой, жизнью, с которой не сравнится ничто. Умри и отстань.
Белла еще раз полюбовалась рассветом. «Не понимаю, что смертные находят в этом зрелище. Это годится только чтобы любоваться драгоценными камнями, но камни прекрасны и при светильниках…».
Она почувствовала приближение Айше и, быстро захлопнув ставень и задернув глухую штору, привычно опустилась на колени, склонив голову. Белла про себя залюбовалась своими чистыми, гладкими и ухоженными руками, длинными полированными ногтями и несколькими перстнями старинной работы, камни которых кровавыми, голубыми и травяно-золотистыми брызгами, играли на фоне белой матовой кожи. Юбка простого, но роскошного и невероятно дорогого платья, ковром окружала ее, а на голове чувствовалась тяжесть трех традиционных кос женщины-неофита и скалывающего их золотого гребня. Это не драное платье и босые грязные ноги…
