Сии греховные мысли принадлежали Клэр, как она сама себя называла, де Фуа (de Foie, «печенка», вместо аристократического de Fois), потому что родилась она в закоулке за лавкой продавца требухи, в самом гнилом и преступном месте, прозванном Кошачьей Могилой, семнадцатилетней воровке с двенадцатилетним стажем. Старая цыганка Розалинда утверждала, что ее, ее матери, устроил в одну прекрасную ночь какой-то молодящийся проезжий дворянчик, поэтому Клэр имела полное право на дворянскую фамилию.
В ту же прекрасную ночь, дворянчика нашли заколотого и обобранного в полусотне шагов от мамашиной двери — такой уж квартал Кошачья Могила и примыкающая к нему Веселая улица. Мамаша и ее друзья научили срезать кошельки, вскрывать замки и выклянчивать медяки. Если было мало, она била Клэр смертным боем, особенно когда начала попивать, но мамаша, слава Богу, протянула свои некогда стройные ноги и Клэр уже три года была на вольном воровском и мошенническом промысле. Жилось неплохо, весело и привольно, иногда даже сытно, одето и тепло, пусть и попросили ее под тощий зад коленом с роскошной маменькиной хаты под красным фонарем, через три дома от церкви святой Агнессы. Она жила на чердаке, за занавеской, вместе со своей подружкой и приходящими к подружке парнями. Боялась, кроме Божьего гнева, только двух вещей — виселицы и того, что ее снова пустят по кругу, как два года назад, пьяные солдаты. Мужчины вызывали у нее с тех пор только ужас и дурноту до черных пятен в глазах при одном прикосновении, поэтому избрать для себя стезю своей матери и зарабатывать хорошие деньги одним местом она не могла, хотя была бы, если хорошенько отмыть, вычесать всех блох и приодеть, хорошенькой, даже смахивающей на девушку из хорошей семьи.
Клэр перекрестилась, вытянула руки, нащупала выпирающую балку, подтянулась, закинула, по самые некуда явив из-под драной юбки, длинную грязную ногу на эту же балку, выпрямилась, потом осторожно, прижавшись к стене, подошла по балке к окну. Окно со скрипом открыло путь в комнату.
«Какие же у нее духи! От них просто кружится голова… Где этот чертов ларец с побрякушками? А, вот и он. Не зря я захотела спереть у этого индюка Бризака гуся — не увидела бы ларчик, не стала бы богатой».
Воровка осторожно откинула крышку. «Да на это можно купить целый замок!», пронеслось в голове, когда алмазный отблеск обжег завидущие глаза, и она начала запихивать постукивающие и звенящие, посверкивающие в ярком свете луны драгоценности за пазуху. Ларец опустел. А это что? На самом дне лежит вычурная брошь из темного металла. Клэр ухватила ее и…
