— Ты вдумайся, как может быть нанесено повреждение тому, кто уже мертв, но еще не умер? Ты будешь чувствовать боль, но твое тело будет моментально возвращаться к тому состоянию, в котором оно было в последнюю секунду перед тем, как ты покинул этот мир. И так целых…цать дней, пока не придет день твоей смерти. И тогда ты умрешь наверняка, если ничего не изменишь.
Белла явно была в восторге. У меня этот восторг совершенно не вызывал аналогичного чувства. Двадцать дней подряд убивать и чтобы боль чувствовал, но не умирал… Торквемада мечтал о таких клиентах. Отплевался сгустками — кровь, похоже, моментально сворачивается, встал, отряхнулся и похлопал себя по окончательно изгвазданным и промокшим штанам.
— А более развернутое объяснение этому имеется?
— Имеется. Его тебе поведают Ульрик и Рамсес через два дня, когда вернутся из Англии.
— Черт побери, мне даже не хочется есть, хотя адреналин выплескивается через край…
— А тебе и не должно хотеться. Ты не нуждаешься в еде, ее энергия тебя пока или уже не поддерживает. Я тоже ем скорее для удовольствия и по привычке, чем от необходимости. То же самое и с алкоголем — его нужно колоссальное количество, чтобы вызвать хоть какое-то подобие опьянения. Меня поддерживает кровь, сила крови. А в тебе нет ничего. Ты сейчас скорее кучка атомов, удерживаемая необычайно мощной мыслью. Холодная мыслящая плазма. Из тебя ничто не вытекает и ничего не втекает. До тех пор, пока жив ты-первый, который компенсирует твою пустоту. Уничтожить тебя в этом состоянии можно, наверное, только термоядерным взрывом. Так говорит Рамсес.
— А не проще ли убить меня-первого?
— Это значит переписать Бытие, что почти невозможно.
— Но мы-то с тобой его только что переписали изо всех стволов?
— Относительно возможно так и будет. Ты здесь все равно на птичьих правах, только потому, что Рамсес и Ульрик угробили неизвестно сколько, «УГРОБИЛИ неизвестно сколько ЧЕГО, хотелось бы знать…» чтобы тебя вытянуть и перевести в более-менее приличную форму.
— Ясно. А если мне все-таки не удастся остановить себя или что там еще…
— Тогда ты как его… а, да, ты аннигилируешь.
— Это как?
— Как небольшая бомбочка. Рамсес в свое время занимался штатовской ядерной программой, и он прикинул, что в тебе, по самой малой мере, около двух гигатонн тротилового эквивалента. Мы, разумеется, если все пойдет не так, за сутки до того отвалим из Москвы. Километров на тысячу.
До чего же приятная перспектива. Выжечь всю Москву до самой МКАД, если рвану на трибуне Мавзолея…
