». Я перебежал на четвереньках к капоту.
Чикаго, мать вашу, 1930 год! Что за жизнь в вашем мире? Не успел приехать — уже пальба и гранаты».
— Что будем делать, Белла?
Очередь. Бум. Бум.
— У тебя серебряные пули. Они смертельны. Но слишком мал темп стрельбы. Тебя издырявят, как только ты высунешься. И ты не сможешь стрелять. Черт. Жалко Ральфа.
Снова очередь Беллы. В нас в ответ вылетает, наверное, килограмм свинца как минимум из трех стволов.
— У меня есть гранаты.
— Умеешь кидать?
— Стабильная тройка по физкультуре.
— Кидай.
Я извлек из рюкзака рубчатое яйцо и выдернул колечко. Раз! Когда я упал на грязный асфальт, то рядом с моим лицом упала скоба. Насколько я понимаю, граната приземлилась. Точно за «Тойотой». Два, три, четыре… Нас с Беллой окатило дождем из рассыпавшегося мелкими градинами стекла из окон машин и окрестных рам. Посмотрим результат. Один держится за стену и мотает головой. Трах в него. Загорелся. Белла перескочила через капот. Убьют ведь. Как сэр Ланселот, не желая допустить смерти дамы, я последовал за ней. К шапочному разбору — Белла раздергала длинной очередью последнего горе-киллера.
Я обо что-то споткнулся. О Господи! На меня укоризненно глядела голубыми глазами оторванная горбоносая голова. Вот, значит, и Гафиз. Ну и поделом.
— Выстрели в моего. Быстрее.
— Зачем?
Смысл этого я не понял — горячая ладонь пальцем проткнула мое горло и дала по ушам. Я даже увидел, как из окруженного оранжевым сиянием дула вылетает вторая пуля. От обиды, что меня так нехорошо убили, я выпускаю в него все, что осталось в пистолете, закрываю глаза и готовлюсь помирать — шутка ли, похоже, что пробита яремная вена и какая-нибудь сонная артерия разом и то, что не перебит позвоночник, утешает мало. Я упал. Какое темное небо… Меня не спасет даже сам Склифосовский со всем своим институтом… Белла, Ульрик, извините, что не смог помочь, прощайте. Ах, Венуся…
Не столь быстро, или Что-то проясняется
— Вставай. Хватит дурить, — эта бесчувственная тварь легонько подтолкнула меня носком сапога.
— Дура! Я умираю! Звони в скорую, меня могут из клинички вытащить, если приедут быстро, — пробитые связки хрипят и булькают, я чувствую вкус крови у себя во рту.
Белла просто сатанински расхохоталась.
— Он умирает! Ты УЖЕ труп! Вставай, дырка уже зажила.
— Правда?
— Истина, твою мать.
Я вялой рукой ощупал горло. Действительно, кроме гладкой кожи, потеков крови и следов достаточно небрежного бритья ничего нет.
