Стоп. Это же выйдет совершенно та же петрушка, что я наблюдал в своем мире. Там от Москвы не осталось камушка на камушке. Полный бардак. Лента Мебиуса из ленты Мебиуса какая-то. Значит, для возникновения моего мира, нужно чтобы я разрушил этот? Значит, моя смерть неизбежна и закономерна, и без нее нельзя? Но в моем мире не было ни смертных, ни вампиров…
Стало быть, я должен остановить себя, во что бы то ни стало. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, что будет дальше и донести до моих возможных читателей хоть какую-то правду (или ложь, что, если верить приплетенному сюда ядерной физикой старику Эйнштейну, равновероятно).
— Слушай, Белла, а с ментами у вас тоже все схвачено?
— С кем?
— С милицией, это сленг.
— Нет. Не со всеми. Ты намекаешь, что пора бы сматываться? Неплохая идея, только надо всех сжечь, зачистить концы.
— А наш гробовоз?
— Очень жаль микрофон, но и его тоже.
Произнося эти слова, она с неженской силой подняла изуродованное тело нашего водителя и запихнула его в машину.
— What the hell are thee starring at? Take gas, ‘tis in the car, and burn him.
— Well, I’ve never used to burn corpses.
— Shall I teach thee?
— Nope. Experience is the best teacher.
— Ну, хоть в философии ты преуспел. Полей Ральфа хорошенько, его душа должна получить достойные проводы.
Мистер Тарантино, ау! Вы отдыхаете — такой реальности нет даже в ваших чернейших фильмах. Белла прошептала что-то вроде молитвы и поднесла зажигалку. Остатки канистры вылили на оттащенные в «Тойоту» тела и тоже подожгли. Быстро, однако, управились — минуты три, по моим внутренним часам.
Вот вдалеке послышался вой вышедшего на охоту сине-белого хищника. Он раскрутил свои оранжевые и синие мигалки и, рыча мотором, уткнулся серебристым носом с радиаторной решеткой в дорогу, повинуясь безошибочному инстинкту хищника, по тревожному телефонному трепету понесся туда, где еще не впиталась в грязный асфальт свежая кровь. Отвратительно оперативно появился этот «Форд», доверху, небось, набитый хмурыми парнями в жабьей серой форме.
— Тикаем.
Первый раз вижу, чтобы женщины так бегали от правоохранительных органов на каблуках-шпильках. Хрямс. На одном каблуке — второй остался в предательской щели древнего асфальта.
— Новые сапоги! — страдальчески взвыла Белла, приземляясь на бок.
— Вставай! Я не хочу в КПЗ. Там грязно и плохо пахнет. Обопрись об меня.
Три с половиной ноги хорошо, но четыре все же лучше. В подворотню. Счастье! Возле тротуара стоит уже заведенная «копейка». Хозяин — «гражданин лопух» как дефиниция — шапка петушком и болоньевая куртка…сятого года рождения готовится торжественно погрузить сухопарое тело в уже открытую дверцу своего ржавого рыдвана. Белле надо было играть в регби, она плечом снесла его как картонную коробку — к противоположной стороне улицы и забросила себя за управление. Я совершил непростительный по потере времени пробег полукругом и занял правое место. Никогда не думал, что «копейка» способна на такой шикарный старт — восемьдесят почти с места. Сто. Сто по кривоколенным дворам в районе Бульварного кольца.
