Почему кремневый пистолет? Просто на мой взгляд изящное и благородное древнее оружие лучше смотрелось среди споудовского фарфора и настоящего датского столового серебра. Хотя заряженный новейший «Глок-18» я тоже держал при себе. Лазерный целеуказатель, знаете ли…
Мой мир был исследован мной на триста-четыреста километров вокруг Дома, насколько хватало топлива в баках истребителя. Направления были взяты мной с авиационного гирокомпаса, показания которого на удивление соответствовали реальности — солнце с завидным упорством вставало на местном востоке и садилось на местном западе. Магнитный компас и радио в Мире не работали вообще и даже не создавались. Да и кому здесь что передавать и принимать? Триста-четыреста квадратных километров вокруг дома были мной сняты с воздуха и представляли достаточно подробную карту. Прошлым летом мной были предприняты несколько вылетов на «Мустанге» с подвесными баками. Это был самый дальнобойный самолет, который я мог в одиночку снарядить и подготовить к полету, хотя пока я его снарядил, чуть пупок не развязался. Ни шестьсот километров на север, ни столько же на юг не принесли ничего нового. На севере я обнаружил большую реку, вроде нашей Волги. Может быть это она и была. С севера, востока и юго-востока Дом окружали сосновые леса с редкими проплешинами опушек и километровых полян. На запад уходила большая всхолмленная равнина, перерезанная местами полосами таких же лесов. Зимой бывало до минус тридцати пяти, а летом до плюс тридцати пяти. Флора и фауна наши, за исключением некоторых видов, которые, впрочем, были похожи на привычных нам существ. Помимо этого имелась пресловутая фауна новолуния. Это были материализованные страхи и кошмары, во всяком случае я понимал их происхождение в выдуманном мире именно так и эта фауна явно голодала, ибо единственная возможная для нее жратва была ростом метр восемьдесят семь, параноидально осторожна, жила за высоким забором и никогда не расставалась с чем-нибудь колюще-режущим или огнестрельно-разнокалиберным.
Жизнь моя текла достаточно однообразно и псевдоразмеренно. Я точно знал, когда буду завтракать или ужинать — когда захочу, вставать — когда захочу, заниматься чем угодно — тоже, когда захочу.
Странная парочка, или Верьте своему подсознанию
Ленька Гвоздь был типичным новым русским. Лопоухий, белобрысый, бывший боксер, с затылком, переходящим в шею и спину и золотой цепью на оной шее. Но свое стокилограммовое пузо он наел будучи шестеркой у Ножа, которому только что ботинки не чистил, стремясь угодить и выслужиться перед хозяином. Нож был тем нередким случаем, когда человек похож на свое прозвище — тощий как лезвие, смугловатый и очень непредсказуемый, просто до мурашек. Беспредельщик поначалу, убивавший всех своих подельников, на кого падало подозрение, он теперь держал в своих мускулистых набитых перстнями волосатых руках с неожиданно аристократическими длинными пальцами, всю дурь из Казахстана, поступающую через Казанский вокзал, полтора десятка милицейских чинов, заводик фальшивой водки, сотню готовых за него в огонь и в воду бандитов, несколько гостиниц и автостоянок на откупе и небольшой супермаркет, торговавший в основном вороненой сталью из-под прилавка. Главным же его занятием были Шереметьево и высокоочищенный кокаин для богемы. Никто не знал, из каких канав вылезла эта мечта прокурора, но свое место он завоевал невероятно быстро и жестко, а, заняв его, остановился на достигнутом, никому не мешал зарабатывать и вскоре стал достаточно солидной и почтенной фигурой. Сейчас Нож жмурил от удовольствия голубовато-серые, глубоко посаженые глаза и гладил черную кожу увесистого чемоданчика. Деньги были его второй после «баб» слабостью. Вова Нож обожал покорность купленных девиц и их крики. Но более всего он любил когда лупили его, лупили по всем местам гибким свистящим хлыстом. Ему нравились женщины, которые могли его «обломать».
