Пробежавшая между ними искра позволила Монике осознать его мужскую силу и собственную уязвимость, поскольку она стояла перед ним босоногой, в махровом халате, наброшенном на голое тело.
Пит неслышно, со смаком слизывал с пальцев капельки масла. У Моники появилось неодолимое желание поплотнее завернуться в халат.
— Недурно, — прокомментировал он, глядя на ее губы. — Честное слово, совсем недурно.
— Старый семейный рецепт, — сказала она, затягивая потуже пояс. — А теперь не будете ли вы столь добры объяснить мне, почему вы бродите по моей террасе в четыре часа ночи?
— С Мирей все в порядке? Няня при ней?
— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
— Вас это раздражает?
— Барышников танцует? — она сверкнула глазами. — Ах, простите, вы, вероятно, не имеете представления, кто это такой.
— Нет. — Пит неожиданно подался вперед. — Это вы извините меня. — Он легко коснулся пальцем уголка ее рта. — Арахисовое масло, — пояснил он, увидев, как она вспыхнула. — Графиня, я никогда не причислял вас к снобам, — он покачал головой. — Очаровательная, властная, решительная, своенравная женщина. Но не сноб. Даже я, работяга, знаю, кто такой этот Барышников, — это знаменитый итальянский тренер, верно?
Это было сыграно отлично, последние слова он произнес с серьезным, непроницаемым лицом.
Неожиданно для себя Моника рассмеялась.
— Вы невозможный!
Она уперлась ладонями в бедра и с трудом погасила улыбку.
— Мистер Ламберт, я никак не могу понять, что вы собой представляете… Правда, это меня не так уж и занимает, — поспешно добавила она.
Ее все еще била мелкая дрожь — очевидно, после разговора с Ричардом, убеждала она себя, а вовсе не оттого, что она оказалась тет-а-тет с Питом Ламбертом. Тем не менее она сочла за благо взять кувшин с маслом и зайти за гранитный кухонный уступ якобы для того, чтобы поставить его в шкаф. Теперь их разделяла солидная преграда.
— Вы до сих пор не объяснили, что вы здесь делаете, — напомнила Моника.
К ее большой досаде, Пит Ламберт последовал за ней к посудному шкафу.
— Идите сюда, я покажу вам. — Он поманил ее в затемненную террасу. — Сядьте здесь. — Он показал на плотно набитую подушку в центре выстланного керамической плиткой пола, подошел к стене и щелкнул выключателем.
Мягкий, серебристый свет отразился в покрытых лаком стенах и кристально-чистых панелях и осветил заснеженные, ажурные деревья сада и леса поодаль. Запах лакированного дерева и свежей краски смешался с запахом поленьев из вишневого дерева в камине, который в прошлый приезд Моники еще не был готов. Сейчас работа была завершена, терраса перестала быть складом и нагромождением материалов и инструментов и превратилась в уютную, застекленную гостиную, из которой можно любоваться живописными красотами усадьбы. Это был рай, дополненный постоянно меняющимися картинами природы. Сверкали белоснежные деревья, купол неба был виден на расстоянии вытянутой руки, за стеклом кружились и плясали снежинки. Храм покоя, тепла и света.
